Набат
Шрифт:
— Было два раза, — кивнул он уверенно. — Воливач как-то поведал мне, что христианство как таковое отслужило свою службу, а масонство как раз трактует свободу в выборе веры.
— И навязывает свою, — дополнил Луцевич.
— А второй раз, — пропустил мимо ушей Судских, — не помню, по какому поводу, он обронил: «Знатный из меня вышел бы мастер ложи». Я не придал этому значения.
— И зря.
— Подчиненные не задают вопросов, нарушающих субординацию.
— Не обижайся, Игорь. Могу сделать вывод, что Воливач представляет масонскую организацию, и в довольно крупном ранге.
— Никогда, — отрицательно покачал головой
— А Гречаный?
— Тем более. Казаки на нюх распознают нечисть. Если подноготной человека не знают, никогда не бывать ему атаманом. А он не опереточный, а настоящий. — К Судских возвращалась способность взвешивать слова и поступки. Луцевич развивал прежнюю тему:
— Обрати внимание, Игорь, события, приведшие к власти коммуняк, развивались не исподволь. Развал экономики, невыплата зарплат, коррупция, безвольный президент-марионетка — все это вылилось в бунт и возврат прежней власти. События смоделировались из-за кулис. Но победа американской партии оказалась пирровой. Кто же мог дирижировать хаосом прилюдно? Общество возмущалось засильем евреев, а танец «Семь сорок» не кончался. Такое под силу только крепкой, финансово устойчивой организации, с мощным лоббированием из-за рубежа. Какой?
— Допустим, масонской.
— Только ей.
— Тогда зачем Воливачу идти на столь гнусную провокацию?
— Ну прежде всего подобным методом лучше всего спровоцировать громадный скандал, восстановить против русских весь мир. Никогда и никому не нравилось, чтобы Россия встала с колен. Либо пусть молится, либо кланяется, вымаливая подаяние. Масоны вначале старались пробудить гражданское самосознание русских, а дальше бунт становился неуправляемым и вел к диктатуре. Так появился дедушка Ленин, так пришел дядька Борька, а там очередь господина Воливача. Возможно, Воливач не состоит в масонской организации, могу согласиться, но во все коммунистические времена за спинами лидеров оказывались их жены. Вели своих послушных телков из райкомов в обкомы, из цека в чека, и во все времена жены цезарей были вне подозрения. И зря.
— Воливач — вдовец, — машинально ответил Судских, раздумывая над словами Луцевича.
«А вообще-то разумное зерно, — отметил он. — Бабы делали своих мужей, дергали их потом за ниточки, а выбирать ниточки им помогали тайные духовники за кулисами. И никакие политбюро не стоили дороже часа кроватных исповедей. Долго ли внушить мужу провести эту линию, а не ту? И ведь, как правило, жены лидеров в лучшем случае были русскими наполовину».
Мысли, похожие на его блуждания на том свете, неожиданно привели Судских к вопросу:
— Олег, а ты не случайно появился в моей жизни?
— Хороший греческий коньяк делает свое дело, — улыбнулся Луцевич. — Надеюсь, в масоны я не попал? — Судских сделал вид, что выковыривает из блюдечка маслину. — Меня к тебе другой магнит притягивает. Ты нестандартная фигура. Умных нынче еще хватает, а разумных маловато. Любимчик богов, я бы сказал. И ты коснулся тайн, до которых пока никто не дотянулся среди ныне живущих. Ты, Игорь, был там, где мало кто побывал. Надеюсь быть тебе другом и помощником. А вообще-то тебя мне сам Бог послал.
— Спасибо, — кратко ответил Судских. Комплиментарность всегда смущала его. — Что
— Утро вечера мудренее. Коньяк перед нами, пропьемся штыками и десять маслин не пустяк. Послушаем последние известия, а там видно будет. Суетиться не в моих правилах, чего и вам желаю.
— А мне не терпится связаться с Гречаным. Воливача надо обезвредить. Есть у меня кое-какие подозрения.
— Из них шубу не сошьешь, — возразил Луцевич. — Воливач — изощренный игрок, играет по-крупному, к неожиданностям готов, за ним бессмертное ведомство сыска. Готов ли Гречаный?
— А если готов, и мы зря просиживаем время?
— Допустим, — стал рассуждать Луцевич. — Ты встречаешься с ним, рассказываешь о вещем сне и так далее. Первая его мысль: у тебя не все ладно с головой.
— Но факты?
— Вторая мысль: Судских на кого-то работает.
— Почему?
— Третья мысль: до выяснения подробностей Судских задержать.
— Явный перебор, — поморщился Судских.
— А помнишь, сколько Хрущеву по секрету передавали о готовящемся перевороте? Люди жизнью рисковали. И хоть бы хны. Вожди из другого теста, чем простые смертные, они живут в заоблачных высотах, отдельно от нас. Пойми, Игорь, пока ты отсутствовал, в этом мире изменилось многое, неизменными остались ложь, корысть и предательство. Роль туза в крупной игре тебе пока не отводится, но всем хотелось бы иметь тебя в качестве джокера под рукой. Я внимательно осмотрел все приборы в реанимационном блоке. Назначение некоторых вызвало удивление. Я никого не расспрашивал, но хотелось бы знать, зачем нужны высокочувствительные сенсорные устройства, которые регистрируют деятельность твоего мозга? Их в мире-то единицы, и совсем не для медицины… — Он сделал паузу, явно подбирая определение. — Проще говоря, кто-то мог смотреть кино, где ты был участником. А наблюдал за этой аппаратурой явно не дежурный врач и уж не Женя Сичкина. Очень аккуратно у Толмачева я выведал, что каждое утро человек Воливача менял барабаны с перфорированной лентой и уносил их. Толмачев — тупица, его знания не выше арифметических: вот этот прибор контролирует кровяное давление, этот дыхание, тот почки. Удивительно, почему столько заботы вокруг генерала Судских, а главврач откровенный тупица? Его лично назначал Воливач. Я пришел к выводу, что от тебя загодя хотели получить некую конфиденциальную информацию.
«А получили совсем другую», — про себя отметил Судских и спросил открыто, понимая, о каком приборе идет речь:
— Олег, а ты не подумал, что твое вмешательство может привести к ненужным последствиям?
— Еще как подумал. И заранее соломки подстелил. Мы с Гречаным старые знакомые. Я доверяю ему.
— Этого в такой ситуации мало. Сам сказал: вожди живут за облаками, — не согласился Судских.
— Давай проще, раз моя интуиция тебе не нужна. На Воливача у тебя зуб есть?
— Есть, и немалый. Мой сын из-за него пострадал.
— А на Гречаного?
Судских приподнял плечи:
— Симпатичный мужик.
— Ну и кто лучше? С кем кашу варить?
Судских сдался: «Вообще-то он прав. Если я не доверял Гуртовому, его натура в конце концов проявилась…»
Запиликал телефон. Судских и Луцевич переглянулись. Олег предупреждающе поднял указательный палец и снял трубку.
— Не паникуйте, это я, — услышал он голос хозяйки. — Вы явно с кухни от «Метаксы» так и не ушли, а по телевизору новости специально для вас…