Наблюдатели
Шрифт:
Динь!
Лифт открылся у меня за спиной. Я обернулся — слава богу, не Хитер.
— Скажите об этом маме, — выпалил я, врываясь в лифт.
Поднявшись на пятый этаж, я открыл свою дверь и по привычке швырнул ранец в гостиную. Он, как всегда, приземлился на диване.
Однако мама, совсем не как всегда, схватила его и сбросила на пол.
Волосы у нее были закручены на бигуди, лицо тщательно покрашено.
— Где ты пропадал? Только не неси околесицу. Ты добирался до дома на черепахе? Забыл, что мы должны быть на
Ох, это проклятое шоу!.. Оно просто из головы у меня выпало. Ток-шоу Софи Карп.
— Прости, мам, — пробубнил я.
В этот момент затренькал телефон.
— Приведи себя в порядок и будь паинькой. — Мама сняла трубку. — Слушаю… Да, это я… Где? Нет, не был… Да ничего, спасибо.
Мама со стоном бросила трубку.
— Кто это? — спросил я.
— Какая-то старая женщина из какой-то болотины Толмадж Свомп. Божится, что видела, как отец охотился на крокодилов, она узнала его по фото, которое показали по телевизору. Ладно, пошевеливайся, а то я ухожу.
Пулей лечу в ванную. Лезу под душ. Причесываюсь. Взбиваю кок. Влезаю в чистую рубашку.
Мы едем в центр на старинном рыдване, именуемом такси. Паралитик на колесах. Водитель чертыхается перед каждой канавой, а их, почитай, полдюжины на квартал. Только мне все это до лампочки. Я б даже на верблюде не отказался проехаться. Лишь бы не на метро.
Когда мы, наконец, допилили до офиса местного телеканала Франклин-сити, в животе у меня от возбуждения лягушки квакали. На студии нас отвели в гримерную, где на нас набросились сразу три гримерши. Все было по высшему разряду. Пока я не увидел себя в зеркало.
Мои волосы стояли торчком, от геля с лаком зудела кожа. И ко всему прочему мне еще подвели тушью глаза и щеки размалевали румянами. Я выглядел сущим идиотом.
Не успел я опомниться, как мы с мамой уже сидели в гостиной, в которой обычно идет шоу Софи Карп. А сама ведущая улыбается нам — рот до ушей — и строчит как из пулемета сто слов в секунду. Я не понимал ни слова. Помню только, что выглядела она потрясающе — улыбка наповал, а прическа — закачаешься.
Вспыхнули прожектора. Ослепительно белый свет режет глаза. Заиграли вступительную мелодию. Публика в студии зааплодировала.
Меня всего прямо трясло, в желудок словно кирпичей натолкали.
— Сегодня у нас в гостях мужественная семья, — сказала Софи Карп, когда музыка смолкла. — Мать и сын, люди твердой веры. Полгода назад, глубокой ночью…
Папа.Меня всего колотит. Перед глазами встает сегодняшняя картина… Тормозящий со скрежетом поезд… Огни…
— …И вот теперь, — продолжает Софи Карп театральным голосом, — когда Тейлор Мур и ее сын садятся завтракать, им каждый раз приходится напоминать себе, что не надо резать третий кусок бекона…
Кровь отхлынула у меня от щек.
— …что не надо разбивать в яичницу третье яйцо…
Спокойно…
— …и
Все глаза устремлены на меня. Я поворачиваюсь. Софи Карп стоит слева от меня. Ее микрофон тычется мне прямо в нос.
— Тринадцать. — Голос мой срывается на фальцет на слоге «надцать».
Не слабо. Зрители смеются.
Софи Карп выдает какую-то тупую шутку и тут же делает серьезное лицо.
— Каждый год тысячи людей исчезают, и о них ни слуху ни духу…
Мама судорожно сжимает мне руку.
— Все ли они умерли? — торжественным тоном продолжает Софи Карп. — Это не всегда так, утверждает наша гостья.
Гостья? Что-то нам о гостье не говорили.
— Все приветствуем… Гардению Руэль-Саван!
Занавес у нас за спиной открылся, и публика захлопала. На сцену вышла высокая — под метр восемьдесят — женщина в шелковом тюрбане и длинном струящемся платье. Она неспешно поклонилась. Величественно воссев на кресло справа от мамы, она наклонилась чуть вперед и, положив одну руку на мамину руку, а другую на мою, будто мы старые друзья, приветствовала нас низким голосом.
У меня мурашки побежали по телу. Все это мне не нравилось. Хоть убей!
— Книга мисс Руэль-Саван «Невидимый мир» была в списке бестселлеров многие месяцы, — объявила Софи Карп. — Она специалист по исчезновениям и жизни в иных мирах…
Я бросил взгляд на маму. У нее был такой вид, будто сейчас она упадет в обморок.
Глаза у Гардении Руэль-Саван были прикрыты веками.
— О да-а-а, — пропела она.
Все это увидят. У меня сердце ушло в пятки.
— Что же это такое? — спрашивала Софи Карп. — Вы что-нибудь чувствуете? Вы знаете нечто такое, что может помочь этим людям?
Гардения Руэль-Саван отпустила руку мамы и протянула ладонь в сторону Софи Карп, словно призывая ее к молчанию.
— Алан, — прошептала она. — Алан Мур? Так его зовут? — Мама вяло кивнула. — Он здесь, — брякнула Гардения Руэль-Саван.
Публика замерла. Софи Карп оглядела зал:
— В нашей студии?
— Нет, — мрачным голосом отозвалась провидица. — В мире, существующем параллельно нашему. В мире, который, увы, мало кто из людей способен видеть… Лишь те, кто наделен зрением.
Публика захихикала. Гардения Руэль-Саван медленно приоткрыла глаза. Она бросила быстрый взгляд на маму, затем уставилась на меня. Глаза ее буравили меня, как два темных прожектора.
— А у тебя, молодой человек, оно есть, — тихим голосом произнесла она, — правда ведь?
Она просто дурит меня.
Это было ясно как божий день, но не это главное. Ее глаза пронзали меня насквозь. В голове у меня все смешалось.
— Дэвид? — прошептала мама. — Что с тобой?