Наблюдения над исторической жизнью народов
Шрифт:
Не выработался в княжеской семье майорат с государственным подчинением младших братьев старшему, не выработались и феодальные отношения, связь между братьями должна была быть только родовая. Относительно владений эта связь между сыновьями Людовика Благочестивого выразилась тем, что каждый из них имел часть в своей отчине, во франкском гнезде, в Австразии, точно так, как московские князья, деля между собою города и волости и отдавая город Москву старшему брату, удерживали, однако, каждый известную часть в этой самой Москве.
При связи только родовой, при отсутствии государственной
Города, начавшие было подниматься вследствие выгодного торгового положения на водяных путях, были разорены вконец, являлись в виде жалких деревушек.
Эта остановка торгового и промышленного движения вследствие норманнских опустошений продолжила и утвердила господство недвижимой, земельной собственности, дала окончательное развитие закладничеству по земле или феодализму. Независимые мелкие собственники исчезали совершенно; король для отражения врагов не мог собрать войска, непосредственно относившегося к нему и стране; он стал зависеть от крупных землевладельцев, которые являлись окруженные толпами своих закладчиков или вассалов.
Заставить этих крупных землевладельцев защищать страну король мог только уступкою им должностей и поместий в наследственное владение, уступкою им независимости, а между тем голод истреблял низшее народонаселение; ели землю, умягчив ее несколько медом; волки стаями бродили по опустошенной стране. Стремления сильнейших землевладельцев к полной независимости вели к войнам их против короля, который при недостатке военных сил не мог выходить из них победителем. При усобицах между королем и вельможами, которые искали всюду помощи, даже у арабов, трудно было братьям, Лотарю, Людовику и Карлу, жить в дружбе, но их столкновения прерывались явлением, с которым мы знакомы по древнерусской истории.
Между братьями происходили съезды; каждый являлся со своею дружиною или вельможами, и начинались мудрые речи о том, сколько злого и вредного правителям и народу произошло от братского несогласия и недоверия; что братья хотят забыть все прежнее и жить впредь по любви; ни один не станет желать земель и слуг другого, не станет слушать клеветников, смущающих братию своими наветами, но будут все трое помогать друг другу в нужде и проч. Не знаешь, с западными ли источниками имеешь дело или читаешь перифраз русской летописи: так тождественны явления!
Заметив сходство, заметим и несходство. Родовые отношения если и прорывались при благоприятных обстоятельствах, то вовсе не с тем господствующим характером, как у нас, на Востоке. На Западе господство земельных отношений налагало крайнюю преграду их развитию, именно уничтожая общее родовое владение.
По смерти Лотаря (855 г.) императорский титул и владения его не переходят к старшему
Рим, пользуясь борьбою, выбирает между соперниками, волнуется партиями по этому случаю; главное лицо в нем - епископ; главный епископ на всем Западе пользуется больше всех соперничеством государей из-за титула императорского; уступкою новых выгод они должны платить ему за венчание в Риме императорским венцом. В 876 году Карл Лысый успел предупредить своего брата Людовика Германского и получить в Риме императорский венец при содействии особенно папы Иоанна УПГ, который получил за это хорошую благодарность, как увидим после в своем месте.
Вообще в последнее время царствования Карла Лысого Галлия, по-видимому, пересиливала Германию. Но это видимое преимущество кончилось со смертью Карла Лысого. Дело разъединения государственных сил шло быстрым шагом вперед благодаря усилению подчиненных землевладельцев путем частного союза, закладничества или феодализма; благодаря тому, что при междоусобных войнах и норманнских нашествиях король, не имея войска при исчезновении мелких свободных землевладельцев, должен был покупать помощь крупных землевладельцев новыми уступками в пользу их силы и независимости.
Закладничество или феодализм достигал господства; раздробляя страну на множество почти независимых владений, он в то же время связывал всех владельцев цепью собственно одних только нравственных отношений, довольно сильных, однако, для того, чтобы сохранить сознание единства страны, пока при новых благоприятных условиях явилась возможность установить в ней единство политическое.
При неотразимом стремлении феодализма к господству землевладелец, стоявший на верхней ступени феодальной лестницы, человек, имевший захребетников или вассалов, но сам не бывший ничьим захребетником, естественно, становился главным человеком в стране, представителем ее единства и брал на себя старинное, освященное употреблением имя верховной власти.
Положение наверху феодальной лестницы и королевский титул могли остаться за Каролингами или перейти в другую фамилию; это было явление уже чисто случайное, зависевшее от того, оставались ли Каролинги достаточно материально сильны для того, чтобы иметь первенство между другими землевладельцами, и имели ли достаточно личных средств, способностей для охранения своих исторических прав. Историки, нередко преклоняющиеся пред успехом, не очень сочувственно и справедливо относятся к Каролингам, тогда как при внимательном изучении их деятельности оказывается, что у многих из них не было недостатка в способностях, с помощью которых они изворачивались в иных затруднительных обстоятельствах. Но нельзя не заметить, что судьба не была к ним благосклонна.