Набоб
Шрифт:
Он успокоился. Успокоился, но не удовлетворился. Потому что кортеж уже удалялся и, если бы не едва заметное движение царицы в его сторону, он увидел бы ее только сейчас, стоя в толпе танцовщиц: ее загорелую прямую спину, синеву и золото чоли и летящие покрывала, истинный образ страдания, приведшего его в Годх. Сарасвати, или любовь к тому, кого нет рядом, любовь, которая открылась и была отвергнута.
В тот день Сарасвати больше не видела фиранги. В садах он держался в отдалении, как того требовали в подобных обстоятельствах приличия. Было бы трудно предположить, что чужестранец станет
Но вместо этого он сел на край чадара и просидел там целый день. В конце праздника раджа предложил ему осмотреть новый парк.
— Мои годы прибавляются, — сказал он Мадеку. — У меня есть сын, который заменит меня, когда моя жизнь подойдет к концу. Но люди увековечивают себя не только в потомстве. Им надлежит строить. Я не люблю больших строений из камня, которые воздвигают наши императоры, пришедшие с севера магометане; они не понимают тщетности здешних усилий и ничего не желают знать о вечном цикле перерождений. Нет, нет, это мне не нравится… — Он говорил тихо и как будто доверительно. — Единственное, что они изобрели хорошего, так это сады. Сады, Мадек-джи, понимаешь?
Мадек никогда не задумывался об этом и вопросительно посмотрел на Бхавани.
— Посмотри, Мадек-джи, на этот лист лотоса.
В пруду плавали только стебли и листья. Видимо, цветы сорвали разыгравшиеся женщины. В лучах солнца капли воды на листьях переливались всеми цветами радуги.
— Посмотри, Мадек-джи, — продолжал раджа, — вот символ нашей жизни. Сад живет и умирает в зависимости от времени года, он расцветает или высыхает согласно закону солнца и дождей.
Мадек молча слушал, стараясь понять поэтический хинди Бхавани.
— Видишь ли, Мадек-джи, война близка, и, может быть, я погибну, так и не увидев, как мой сын наденет на себя оружие раджпутских воинов. Еще сегодня утром я не мог в это поверить. Но я понял это, когда увидел тебя.
— Раджа! Я не принес тебе войну! — перебил его Мадек.
— Помнишь ли ты о договоре, который мы заключили в комнате с павлином?
— Раджа… Разве я мог об этом забыть?!
— Ты бы не вернулся, Мадек, если бы победил твой народ.
Мадек растерялся. Возможно, раджа прав. Но ведь дело еще и в царице. В Сарасвати. Как ему сказать об этом?
Раджа взял его за руку.
— Ты бы не вернулся, потому что слава дерзка, она портит всех людей. Но ты, ты остался чист.
— Поражение, тюрьма, люди в красных камзолах тоже могли меня испортить!
— Нет. Только не тебя.
Раджа щелкнул пальцами, и из зарослей сразу же выскочили слуги.
— Балдахин. Подушки. Сандал. Шербет и ласси!
Мадек закрыл глаза. Значит, раджа обо всем догадался.
Хуже того, он хочет использовать его глупое увлечение химерами, неспособность предпринять что-либо значительное,
— Тень… — пробормотал Бхавани. — Как хороша тень. Это привилегия богатых. А крестьяне трудятся весь день под солнцем и в пыли. Но когда объявляют войну, владыке тоже приходится все это терпеть, чтобы защитить свое царство. Вот почему я разбил сад. Чтобы отдохнуть перед тем, как придется страдать. Этого здесь не понял никто, даже Диван. Он думает, будто я развлекаюсь фантазиями о садах, потому что верю в мир, как верили мои предки, которые разбивали сады после того, как окончилась великая битва, залившая Годх кровью. Дураки! Дураки и слепцы, все эти люди, которые меня окружают!
— А астролог? — осмелился спросить Мадек.
— Астролог… Астролог молится в уединении в джунглях. Я ожидаю его возвращения. Отведай лучше этого шербета.
Мадек понял намек — не будем касаться государственных дел. Он протянул руку к стакану с холодным сиропом. Бхавани склонился к чадару и долго держал руку в воде.
— Вода бежит недостаточно быстро, — сказал наконец он. — Резервуары не заполнились во время последнего муссона. Ах, Мадек-джи, пусть твое возвращение принесет нам силу и плодородие. Моя первая жена всегда была бесплодна, вторая упорно рожает девочек, да и время ее уже миновало. Что до Сарасвати…
У Мадека задрожала рука.
— Ходили слухи, что ее околдовали. Четыре года назад она родила близнецов. Они умерли, один за другим, как будто по воле магии. И с тех пор она тоже бесплодна. У меня один сын, только один сын, которому придется защищать мои земли… Этого недостаточно.
Мадек залпом проглотил шербет.
— Мне придется взять еще одну жену.
Он говорил спокойным и отстраненным тоном, как будто речь шла о такой мелочи, как создание нового сада или замене парадного слона.
— Но как жениться на женщине, если не пылаешь к ней страстью? Красота этой стройной девушки подобна пруду, в который упало мое сердце! Но мне пора решиться, потому что Годх не сможет устоять, если у меня не будет сыновей-воинов. Даже Кришна занимался любовью с пастушками, но его супруга Радха не покинула его и никогда не переставала любить его.
Мадек был ошеломлен. «Что меня ждет? — думал он, глядя на раджу. — Что он пытается мне сказать? Он меня разгадал, но я-то никак не могу уловить его мысли».
Его размышления прервал подошедший Диван, над которым трое слуг держали огромный желтый зонт.
— Высокочтимый раджа, — сказал Диван, простершись перед Бхавани. — Во дворец явился человек с севера. Он просит, чтобы ты принял его.
— Сегодня я никого не буду принимать. Ты же знаешь. Зачем же ты явился отвлекать меня от беседы?
— Это алхимик, о высокочтимый раджа. Он говорит, что умеет делать золото.
— Алхимик? — повторил раджа, поглаживая усы. — Алхимик… — Брахмана сейчас здесь нет. Иди и скажи этому человеку, чтобы он подождал до завтра. Пусть разобьет лагерь на берегу. Я не могу принять его, пока Мохан не посмотрит на звезды.