Начальник милиции 1
Шрифт:
Заскочили в расчетную группу, там девчонки шустренько и привычно насчитали мне приход, главбухша подмахнула квиток, и я пошлёпал в кассу. Вытащил из узкого окошка за железной дверью несколько пачек тысячных купюр. Хм… Думал меньше будет, но к зарплате еще и премия от администрации накапала за деятельность мою на благо колонии. Сделал я не мало. Одни шашко-нарды чего стоят. Как-то предложил я изготавливать изделие – три в одном – шашки, нарды и шахматы. Доска снаружи для шахмат и шашек, изнутри для нард, а вместо нардовых фишек – шашки можно было использовать. Товар пользовался огромной популярностью, даже в
После получения расчета я хотел уже покинуть штаб и двинуть на выход, на воздух свежий и вольный, но начотряда меня остановил.
– Погоди, Морозов, – проговорил он. – тебя Сильвестр Андреевич просил зайти. Пошли, провожу.
– Пошли, – хмыкнул я, ведь дороги не знал.
В этом кабинете (за пределами зоны) не бывал. А в другой, что был в зоне, бывало хаживал, переговоры вёл. У Хозяина было два кабинета – за зоной и внутри, для работы и для встреч с осужденными.
Оказалось, что “наружный” кабинет находился на втором этаже, между учебным классом для личного состава и актовым залом. Этот корпус весь был за территорией зоны, но соединялся с ней бетонными коридорами, которые мы только что миновали.
Мы поднялись наверх по затертым до каменного блеска ступенькам. На стенах красовались стенды с выдержками из приказов и инструкций, в том числе правила пожарной безопасности, куда без них. И всё это было удивительно нормально – как будто не переворачивается в этот день моя жизнь с ног на голову.
Или с головы на ноги встаёт?
– Разрешите? – майор сам постучал в дверь с золотистой табличкой: «Начальник ИК-35 полковник внутренней службы Гурьев Сильвестр Андреевич».
Хозяин кабинета встретил нас, развалившись в кожаном диване со смартфоном в пухлой руке и с кружкой чего-то горячего в другой.
Обстановочка внутри соответствовала статусу Гурьева. Широкий стол под красное дерево сверкал совсем не казенной роскошью. Напольные вазы размером каждая с первоклашку удивляли затейливым орнаментом, шкафчики в том же стиле на резных и кривеньких, как у карманной собачки, ножках. И, как водится, огромный портрет вождя на стене. Не Ленина, конечно, современного вождя. Хотя первый для меня роднее как-то. Всю жизнь нас учили жить по совести, по-ленински, а потом захотелось перемен, и потеряли страну. В голове почему-то металлом зазвенели популярные в прошлом плакатные строчки Маяковского: «Ленин – жил, Ленин – жив, Ленин будет жить!» Тогда мы в это действительно верили.
Завидев меня, полковник резво поднялся, напялил китель зачем-то. Улыбнулся и протянул руку.
– Здорово, Саныч! Уходишь? Эх! Жаль! Как мы тут без тебя!
Затем незаметно кивнул майору, мол, свободен. Начотряда удалился, скоренько перед этим пожав мне на прощание руку.
– Ну, рассказывай… Есть где жить? Как с работой? Сейчас пенсии не дождешься, сам знаешь. Тебе сколько? Шестидесяти нет, считай молодой еще, пахать и пахать. Ха!
– Не беспокойся, все есть, Сильвестр Андреевич, разберусь, – я плюхнулся в кресло рядом с приставным столом. – Деньги не проблема, на первое время хватит, а там заработаю – мозги не пропивал, руки-ноги имеются. И хата в наличии тоже имеется. Дочка присматривала в мое отсутствие.
– Что-то не рад ты, смотрю, Саныч? – полкан прищурился. –
– Да нормально все, Андреич, – отмахнулся я. – Чему радоваться? У меня ведь почти все здесь осталось. Кореша, работа, соревнования по шахматам хотел провести. А тут, будто в чужой мир ухожу.
– Так давай обратно к нам, – расхохотался полковник. – Только без тяжких, так… по мелочи замути – и хоп! Снова у нас!
– По мелочи – не моё, – усмехнулся я. – Да и не привык я размениваться по мелочам. Сам знаешь. Чего звал-то? Попрощаться или дело какое есть?
– Дело есть, – понизив голос, полковник придвинулся ко мне в кресле на колесиках.
Попутно вытащил из стола два пузатых бокала и привычным движением плеснул армянского пятизвездочного. Поставил один бокал мне.
– Выпьем, за свободу, – подвинул он бокал еще ближе.
– Лучше за здоровье, – улыбнулся я. – Свобода – она как баба непутевая, сегодня есть, а завтра нет. А здоровье всегда при тебе должно быть. Чтобы в аптеку бегать только за презервативами.
– Ну, давай за здоровье! – кивнул полкан.
Мы чокнулись и выпили.
Вечером того же дня я взял сверток, который передал мне Гурьев, и вышел из своей квартиры.
– Сашка! Ты, что ли? – на площадке второго этажа нарисовалась бабулька с бадожком и в пуховой козьей шали, старательно заправленной в потертое пальто с воротником из лисы. Некогда рыжей, а теперь выгоревшей и по-старчески седой.
– Я, теть Зин, привет! – подошел я и обнял соседку. – Как здоровье?
– А я-то и смотрю, ты – не ты! Белый, как лунь стал. Где твои рыжие вихры, Сашка?
Она вздохнула, но смотрела на меня как-то удивительно светло.
– Ну так… Не молодеем, теть Зин. А ты, я смотрю, молодцом. Хорошо выглядишь.
– Скажешь тоже, – отмахнулась бабулька. – Девятый десяток разменяла, а боженька все не может прибрать меня. Ноги не ходют, а все одно живу.
Ворчала тетя Зина по привычке, а всё-таки нехитрый комплимент и её порадовал.
– Так и живи. Сто лет живи.
– Да какой там? В магазин сходишь, и полпенсии нет. Хоть вообще не ходи. Вот раньше, помню, не шибко богато жили, но в достатке, еще и откладывать умудрялись при советской власти-то. А сейчас вот ведь как – за коммуналку внуки платят, их приходится просить. Не тяну одна…
– Хорошие у тебя внуки, тетя Зина. Вот ради них и живи.
Мы попрощались, и я вышел из подъезда. Вечернее небо хмурилось снежными тучками. Ветер задувал в рукава дубленки, а свитерок непривычно колол кожу.
Сейчас отнесу посылку Гурьева, заскочу в старенький магазинчик, который тут с торца дома был, возьму самую большую вяленую щуку и полторашку, на разлив, своего любимого пива. Как раньше… Нефильтрованного с легкой горчинкой.
От таких мыслей я чуть слюной не подавился. Пиво в этом магазинчике с советских времен еще покупал. Когда на розлив, а когда в бутылках. Если в «чебурашках», то непременно в темном стекле. Потом, когда пустая тара накапливалась, сдавал «чебурашки» в этот же магазин. Как сейчас помню, по двенадцать копеек за штуку, а с 1981-го по двадцать. Кэшбэк во всем мире появился в современное время, а в СССР его придумали очень давно, как сдачу стеклотары.