Начальник милиции 2
Шрифт:
— Отставить мероприятия! У вас тут что? Самоуправство? Почему с начальством не согласовано?
— Что не согласовано? — опешила следователь.
— Мероприятия!
— Ну-у, не знаю. Как-то всегда сами справлялись, — вздохнула женщина.
— А теперь! — воздел указательный палец Купер и потряс им. — Такого не будет! Мы, как говорится, старый мир — разрушим! С сегодняшнего дня все мероприятия согласовывать со мной. Ясно?
— Устно или рапортом с визой? — уточнила Аглая.
Купер подумал, поморщился, почесал лысину, потянул себя за брылю
— Можно устно.
— Тогда разрешите прямо сейчас и согласовать, — не унималась Аглая. — Чтобы потом вас не тревожить.
— Ну… Что там у тебя? — свел брови Купер.
— Нам проверку показаний по Коврижкину нужно провести, чтобы закрепиться в обвинительном, он, вроде, согласился, но на СПЭК у него отклонения нашли. Заключение медиков еще не готово, сейчас комиссия работает, коллегиально решают. Может, лучше следственным экспериментом доказательную базу подкрепить, тем более, трасология показала, что следы перекуса на проволоке пломбы оставлены кусачками, изъятыми у Коврижкина.
— Да, — многозначительно кивнул Купер.
— Что — да? — не унималась Простакова.
Я ощутил, что буквально с увлечением наблюдаю за их диалогом.
— Вот что вы мне голову своими этими следственными штучками морочите? — дёрнулся Купер. — Не можете такую мелочь без руководства решить?
— Так вы же сами сказали согласовывать с вами…
— Ну не каждую же мелочь, только глобальное, значимое…
— Поняла, Евгений Степанович, — следователь искренне кивнула, но я догадывался, что на самом деле Простакова не так проста, во всяком случае, в том, что касается ее работы. — Тогда разрешите спросить глобальное?
— Что ещё? — скривился Купер и стал перебирать пальцами пуговицу кителя.
Очевидно, так сразу он этого не ожидал. Думал, будет у него время, пока следователи дозреют, как возразить, а он тем временем что-то новое придумает. Аглая же Степановна ровно проговорила:
— Нам для выполнения перспективы по полугодию не хватает три дела в суд подготовить, может…
— Так! Хватит! — оборвал ее Купер. — Это все мелочи, в рабочем порядке такие вопросы решайте. Все… Если вопросов ни у кого нет, то жду вас в 14.00, чтоб как штыки были… А ты, Баночкин, обзвони всех, кто на выходном и после смены, пусть тоже прибудут. Посещение занятий для всех обязательно.
— Товарищ подполковник, так люди после суток отдыхают, — развел руками дежурный.
— Некогда отдыхать, у нас закрытие полугодия!
Рыбий Глаз даже ладонью по столу хлопнул, но как-то без прежнего запала.
— И мне приходить? — растерянно пробормотал Михаил.
— Я на каком языке разговариваю? На индейском?
— Нет такого языка, — кто-то негромко бросил в воздух смелую фразу.
— Вот именно, что нет! — хлопнул теперь уже кулаком Купер. — Не нравится? Рапорт на стол — и на вольные хлеба! Да у нас за забором на ваши места очередь из желающих стоит!
— Простите, Евгений Степанович, — снова вступила в разговор кадровичка. — Но у нас хронический некомплект… а с высшим образованием,
Купер снова занес кулак, чтобы стукнуть по столу, но тут кто-то постучал в дверь. Она сразу открылась, и на пороге вырос лейтенант. Форма милицейская, а сам загорелый, непогодой и ветрами тертый, как тракторист или хлебороб, что в колхозе почти одно и то же.
— Разрешите? — спросил удивленно парень лет тридцати с внешностью простой и крепкой, как советский утюг.
Оттопыренные уши, забористый черный чуб, идейный блеск в глазах и мозолистые руки — вот первое, что бросалось в глаза в его внешности. А, еще форма… вроде, чистая, опрятная, но сидит, как на медведе седло. Ему бы робу или ватник да кирзачи. И настоящий советский труженик с плаката получится.
— Почему опаздываешь? — недовольно бросил Купер.
— Виноват, товарищ подполковник, а вы кто?
— Новенький? — вопросительно уставился на кадровичку Рыбий Глаз. — Что-то я его на сдаче физо не видел.
— В отпуске был, — кивнула та. — Инспектор уголовного розыска Иван Силантьевич Гужевой.
— Лейтенант Гужевой, я теперь у тебя начальник, — Рыбий Глаз важно откинулся в кресле.
— Временно… — добавил я.
— Кто сказал «временно»? — завертел головой на короткой, как у поросенка, шее подполковник. Казалось, он как и свинья, не сможет, даже если захочет, посмотреть вверх и увидеть небо.
— Я.
— Следи за языком, Морозов, — пробурчал Купер. — Сам знаешь — нет ничего более постоянного, чем временное. Я еще проверю, как ты там испытательный срок проходишь… Только дай повод — вылетишь по отрицаловке.
Теоретически, как выпускника ведомственного ВУЗа и молодого специалиста, органам меня увольнять совсем не с руки, но это не значит, что такого не могло произойти. За проступки, не совместимые со службой и моральным обликом сотрудника (вроде, так у них это называется), могли запросто турнуть. И не теоретически, а практически, и в этом заинтересованность Купера явно прослеживается. Вот еще одна загадочка: почему он желает от меня избавиться? Ну, допустим, не нравлюсь я ему — и что? Не похоже на личную неприязнь, хотя она тоже присутствует.
— Разрешите сесть? — спросил Гужевой.
— Не разрешаю, почему опоздал?
— Товарищ подполковник, добирался долго… Из отпуска. Только приехал, и сразу на работу.
— Вот, товарищи! — Купер призывно тыкал пальцем в Ивана. — посмотрите на него! Отдых ему дороже службы. Не мог заранее выехать со своих морей? Или где ты там отдыхал? Наверняка на море. Посмотрите, какой загорелый и свежий. Где твоя тетрадь по политической подготовке, лейтенант?
— Виноват, товарищ подполковник, — обиженно пробубнил Ваня, — не на морях я был, а в родном колхозе. На посевной помогал, а после трактора чинил, много там работы, не смог в отпуске без дела сидеть. Всю жизнь в колхозе «Заря» работал, а в милицию как передовик по комсомольской путевке попал. Но сердце болит за родные края, вот и помогаю…