Начальник милиции 2
Шрифт:
Ткачука определили в кандей. Рядом с Мухтаром, естественно, не выселять же собаку. Пока доехали до отдела, он ни разу не пикнул, не пожаловался, сидел мышью и пукнуть боялся. Вылез чуточку «седой» и смиренный. Антошенька сразу забрал его к себе в кабинет, надеюсь, хоть там-то сделает все как надо и не запорет дело.
Я же вместе с Загоруйко направился кримотдел. Давно хотел показать ему портсигар, который отнял у Пистона, да все руки не доходили, а скорее, ноги.
Очутившись в его кабинете-лаборатории, увидел, как Валентин первым делом развьючился, как ослик,
Помнится, в моем времени для экспертно-криминалистических целей выделяли целые «газели». Их часто можно было видеть в городе. Машины эти были укомплектованы по последнему слову техники, а на боку гордо красовалась надпись: «Передвижная экспертно-криминалистическая лаборатория». А пока что такие, наверное, были, разве что в крупных городах, да и то не во всех. Вот кстати, надо бы предложить организовать для Загоруйко подобную автолабораторию. Не «газель», конечно, а РАФ-ик вполне сгодится. Но это потом, в светлом, и не факт, что в ближайшем будущем. Особенно учитывая,что у нас вообще с машинами негусто. Пока никто давать отдельный авто криминалисту не будет. Но, как говорится, под лежачий камень только известно что журчит, надо будет потом озадачиться перспективой развития отдела, когда полугодие закроем и Купера выкурим. Если, конечно, он нас сам не выкурит…
Еще у Валентина отдельным свертком с собой был гипсовый слепок следа обуви, из которого торчали вцементированные нитки, оклеенные листочками-бирками. Я, конечно, помог донести его барахло до кабинета и слепок нес сам. Он поставил слепок сушиться на подоконник, сказал, что, когда изымем при обыске эти кирзачи, он сделает трасологическую экспертизу. Тут и без экспертизы псевдопотерпевший сознался, но порядок — есть порядок.
Я, наконец, передал эксперту портсигар. Он повертел его в руках, тут же капнул на него чем-то едким с характерным запахом азотной кислоты, поглядел через микроскоп на то место, куда капнул, и уверенно заключил:
— Это золото. Не все, конечно. Покрытие только. Но качественная позолота. Похоже на ручную работу. Откуда он у тебя?
— От бабушки.
— У тебя бабушка что, курит?
— Моя бабушка курит трубку… — пропел я с хрипотцой, а потом добавил: — Поэтому портсигар мне отдала. Чтобы продать. Как думаешь, дорого за него дадут?
— В комиссионку узкопрофильную или скупку при ювелирке сдать не получится, потому что пробы нет. Как коллекционную вещь, продать через спекулянтов можно, но это, сам понимаешь — незаконно. Тут я тебе не советчик.
— Ясно, спасибо, себе оставлю тогда. В память о бабушке…
Продавать портсигар я изначально и не собирался, я еще не разгадал его тайну. Почему покойничек Интеллигент так запросто отдал какому-то алкашу такую вещицу? Либо Пистон что-то темнит. Надо бы его найти и еще раз тряхнуть. Признаться, до последнего момента я не верил на все сто, что это золото, но Загоруйко — он точно фигни не скажет. Он умный и очки носит, а еще слишком
— Спасибо, Валентин, только никому не говори про эту вещицу и про мое обращение. Договорились?
— Конечно, Александр. А можно тебя спросить?
Он, наконец-то, начал называть меня на «ты».
— Спрашивай, — кивнул я и уселся на стул.
У Загоруйко быстро ничего никогда не бывает.
— Я тут проанализировал ситуацию в отделе в последнее время, вижу, что ты стараешься для общего дела, показатели поднимаешь, — говорил он ровно, словно робот или человек, страдающий апатией ко всему, но таковым он явно не был.
— Ну стараюсь, а что тут такого сверхъестественного? Я ведь на испытательном…
— В том-то и дело, что я вижу в тебе абсолютно другую поведенческую мотивацию, ты не за себя печешься.
Я задумался, как бы ответить. Вот Фрейд, блин, комнатный нашелся, чего привязался-то?
— И как с человеком, небезразличным к судьбе нашего отдела, я с тобой хочу поделиться результатами своего анализа.
— А-а… Ну давай, конечно… Ага, — выдохнул я, уловив, что сейчас Валя не под меня копает.
Не нужны ему были никакие мои объяснения — он свои теории излагать готовился.
— Мне кажется, что наш начальник Петр Петрович специально ушел на больничный в самый ответственный момент. Бросил нас. Что думаешь?
— Не все так просто, Валя… Если начальник бы остался, то его бы в скором времени сожрали, к этому все и шло. По итогам полугодия на коллегии наваляли бы ему прилюдно. Вот представь такое, — я махнул рукой, изображая президиум и начальство. — Кому от этого было бы лучше? Нам — точно нет… Петрович хоть мужик и грубоватый, но все же свой, наш, доморощенный, — объяснял я, ловя себя на том, что сам я уже тоже причислял себя к своим. — С такими балбесами как мы — по-другому нельзя. А поставят кого-нибудь пришлого, и начнется текучка. Если еще до этой текучки вообще доработаем.
— Как это? — вдавил очки в переносицу Валентин.
Я ему обрисовал без особых подробностей перспективы «вселенского» заговора против нашего Зарыбинского ГОВД. С ним можно было не так, как с Голенищевым, Валентин — человек другого склада ума и руководствуется не фрейдовской мотивацией в своих поступках, и Аглая его не интересует, во всяком случае, как женщина (интересно, его кроме работы вообще что-то интересует?)
— Очень логично звучит, — кивнул он задумчиво, когда я закончил рассказ. — Думаешь, Евгений Степанович намеренно тормозит нашу работу?
— Даже если не намеренно, — хмыкнул я, — а по дурости, то это ничего не меняет. Нам нужно поднапрячься. Вот скажи, от тебя какой показатель идет в оценочную таблицу деятельности горотдела?
— Кримобеспечение расследования уголовных дел.
— Вот и подними его, тут времени с гулькин нос осталось до закрытия.
— Куда? Я всегда выполняю работу на совесть.
— Ты не понял, Валентин, нужно работать лучше, чем на совесть. И совесть при этом лучше отключить.
— Как это? — опешил тот, наконец, проявив хоть одну эмоцию.