Начальник милиции 4

Дамиров Рафаэль

Ну да, подумал я, ведь американцы еще сами не знают, что не будут принимать участие в Олимпиаде. Но и наши войска не знают, что ждет их Афганская война.

– Вот только одного не пойму… – морщил я лоб. – Зарыбинск слишком мал для таких масштабов. Это сколько надо подготовить воришек? Чтобы такую оказию устроить на играх…

– Провинциальный городок выбран неслучайно, – улыбнулся одним уголком рта КГБ-шник, – я уже говорил, тут все схвачено, а нашего ведомства практически нет. Так, два предпенсионера сидят, бумажки пишут и предприятия курируют. Вот только

Зарыбинск не один такой.

– Есть, выходит, еще подобные преступные сообщества? Ячейки?

– Уверен, что есть. Мы работаем. Пистонов, придя в себя, дал ценные показания. Теперь будет проще их найти.

Я почувствовал какое-то странное ощущение в груди. И не смог удержаться:

– Ха! Получается, я всей стране помог? Так? Ну ты же Пистона не поймал. Вообще, думал, что я все организовал.

– Получается, что помог… Но мы возьмем у тебя подписку о неразглашении. Еще хотелось бы услышать от тебя некоторые соображения по этому вопросу. Но не здесь и не сейчас. Наш руководитель хочет с тобой встретиться.

– Да? На работу меня хотите позвать? Хм… А у вас есть подразделения, где с собаками можно? Хе…

– У нас все есть.

– И все же я, пожалуй, откажусь. Понимаешь, мы полугодие закрыли, теперь надо следующий квартал поднимать. Мухтару будку утеплить надо, кабинет мне новый выбить, еще…

– Поговорим об этом позже, Александр Александрович, время еще есть подумать, – ровно и серьёзно произнёс Виталик.

Я, чтоб его, и не знал, что он так умеет.

– Ну да… Сначала подозреваете, а потом приглашаете… Интересная тактика. Кстати, а почему на меня-то думали? У меня на лбу написано – шпион? Диверсант? Или как там вы их называете? Агенты?

– У тебя был ключ.

– Какой еще ключ?

– Золотой портсигар. Он используется как пароль для контакта с куратором. Большего я сказать не могу, сам понимаешь.

Меня осенило.

– То есть такой портсигар не один?

– Нет.

– Ясно… Вот блин. Из-за какой-то штуковины меня чуть в шпионы не записали. Забавно…

– Не только из-за штуковины. Были еще моменты…

– Какие? Можно узнать?

Виталий кивнул.

– Ты перевелся в Зарыбинск, и после этого здесь вдруг наблюдается всплеск карманных краж.

– Ну так я в следствии не потянул просто. Не мое это, бумажками заниматься. Вот и перевелся кинологом, – говорил я то, что запомнил.

– Мы это проверили, да… В следственном отделе Угледарска ты вел себя как посредственный сотрудник, а здесь вдруг проявил недюжинную прыть. Повысил суточную раскрываемость, организовал физподготовку личного состава в отделе, фактически, подмял под себя руководство, и это все сделал вчерашний выпускник школы милиции. Зеленый лейтенант…

– Ага, я такой, когда не высплюсь. Злой и активный.

Виталий улыбнулся.

– Будем считать, что это так. Но теперь ты понимаешь наши подозрения.

– Тут воздух чистый, дышится легче. Вот и открылись у меня вдруг милицейские способности…

– Можешь не оправдываться, – кивнул Виталий. – В любом случае, наше ведомство тебе

благодарно. Сам понимаешь, что награду не получишь. Официально – у нас шайка карманников и свихнувшийся Пистонов, который убивал для души, маскируя преступления под несчастные случаи. В газете прочитаешь официальную версию случившегося, ее и придерживайся.

– Да без проблем, коллега. Можно тебя так называть? Я же к вашему главному на прием пойду. Кто знает, что он там мне предложит…

– А ты, Александр Александрович, если что, не отказывайся… Такие предложения раз в жизни делаются. И сдай портсигар. Это вещественное доказательство.

– Да легко. Я все равно не курю. Слушай… А к Алёне зачем ты клеился и к Асе? Получается, дурил девок? – цокнул я языком. – Нехорошо вышло.

– Берегите их. Хорошие они девушки, – неожиданно проговорил Виталий.

– Что есть, то есть… А Трубецкой где? Нашли?

Тот сдвинул брови.

– Нет, но найдем.

– Купер?

– Его роль во всем этом без показаний Трубецкого недоказуема. МВД его просто по-тихому отправило на пенсию.

– Так. А если я Трубецкого найду? Вы Купера прижмете?

– Вот тогда и поговорим.

– Слушай, Виталий… – я придвинулся на краешек кровати, забыв, что от головокружения могу и свалиться. – А прокуратуру вы не проверяли? Ведь не зря же материал по сгоревшему, еще и без пальца, за несчастный случай хотели выдать. Даже вопросы эксперту соответствующие не поставили по группе крови. Я попросил Тамару Ильиничну – и она только тогда провела исследования. Не странно ли?

Виталий окинул меня взглядом. Нет, он за меня не не беспокоился, но будто хотел заглянуть куда-то внутрь, под оболочку.

– Мы все проверим, Александр Александрович, не беспокойся. Сам понимаешь, что не все следователи прокуратуры семь пядей во лбу. Бывают и ошибаются… – он помолчал, подумал, а потом добавил. – А ты точно простой кинолог?

– Ну вы же наверняка уже всю подноготную на меня уже знаете, – усмехнулся я. – Кинолог я, точнее не бывает. Сотрудник советской милиции. С детства мечтал носить погоны… А труп сгоревшего идентифицировали? – не отставал я.

– Это один из приятелей Пистонова – Алексей Ильич Огородников. В Зарыбинске известен, как художник Ильич.

– Я так и думал, – вздохнул я. – Жалко его, неплохой был мужик.

– Фальшивомонетничество, подделка документов, – хмыкнул КГБ-шник.

– Все мы не без греха, Виталий Владимирович…

* * *

Провалялся я в больничке больше недели. Хотя просился на волю уже на следующий день своего там пребывания. Не люблю зазря тушку пролеживать и бездельничать. Но врачи оказались строгие и щепетильные. Возможно, они мне внимания уделяли даже и больше, чем обычным пациентам, как особому больному. По всем местным газетам раструбили о том, как молодой кинолог обезвредил опасного преступника. Можно сказать, мы с Мухтаром – теперь местная знаменитость. Его фотка как-то тоже просочилась в газеты, та, которую еще Ася сделала, при нашем первом интервью.