Начальник милиции 4

Дамиров Рафаэль

Родители, естественно, прознали о случившемся, прочитали в газете – и прилетели в Зарыбинск на всех парах.

Мать охала и пыталась скормить мне банку домашнего куриного бульона, будто я не с сотрясом лежу, а тяжелораненый с передовой. Отец смущенно хмыкал, жевал губы, а потом выдавил:

– Ну ты это… сын… ты молодец.

Видно, что слова похвалы давались ему тяжело. Не привык он никого хвалить, а сына тем более, не заслуживал он ещё никогда отцовской похвалы. Не соответствовал его критериям правильного отпрыска, настоящего мужика. Стоящего, в общем. А теперь папаша, видимо себя за это корил, что

не разглядел, не увидел, не поддержал. А сынок во каким стал… Вина отцов – они меряют детей по себе. Не стоит этого делать, у каждого свой путь. Хотя я тоже не думал, что мой путь в погонах пойдет…

Когда меня выписали, Ася и Эдик забрали меня на машине. Обращались со мной, как с ребенком или калекой.

– Удобно ли сел?

– Голова не болит?

– Что хочешь покушать после голодных больничных харчей?

Я уже хотел было на них прикрикнуть, мол, не лялька, сам с усам, но сдержался. Ведь заботятся, переживают. И им приятно, и мне забавно, что они так бегают.

Больничный у меня в связи с переломом правого предплечья еще был. Но на работу я все равно ходил, пусть и в режиме свободного посещения, поглядывая на всех – ну как вы, негры? Солнце еще высоко… Наведывался туда каждый день. Ведь там у меня Мухтар и Маша…

Мария Антиповна на меня по первости дулась. Не могла забыть поцелуи в щеку от Аси тогда, в палате. Но потом растаяла. Буквально во второй мой приход на работу, когда я наведался выгулять Мухтара.

– Саша, как же я соскучилась, – прошептала она мне на ухо, когда мы были одни в кабинете, и даже гипс нам не помешал.

Честно говоря, я тоже по ней скучал. Да я по всем скучал, и по Баночкину, и по Гужевому, хоть тот на меня и обижался до сих пор. Даже по следователю Голенищеву. Последний вплотную приударил за Аглаей. В отделе поговаривали, что, возможно, и свадьба будет. Ну не знаю… надо Авдея Денисовича как-то поспрашивать об этом, совет дать. Я его знаю – будет мять сиськи до ишачьей пасхи.

Кулебякина снова быстренько приказом ввели в штат и поставили на прежнее место. К нему вернулась жена. Он поделился, что даже, для порядку, пускать ее не хотел – мол, обещала и в горе, и в радости, а тут как должностюшку получил, так прилетела стрекоза, хотя лето красное пропела.

Вроде, у них все наладилось, он даже на работу как-то пришел с засосом на шее, хоть и прятал его старательно под ворот форменной рубашки и смущался как школьник, а я заметил.

Жил я пока по-прежнему у Аси. Та ни в какую не хотела меня отпускать в общагу, под предлогом того, что я немощный однорукий больной, и за мной уход нужен. Сама она целыми днями пропадала на работе, но надо отдать должное, я всегда был накормлен, выстиран и выглажен. Стирать и полоскать в общаге белье в тазике одной рукой в общем санузле – та еще работенка, потому я с ней не спорил и возвращаться в свою комнату пока не торопился, лишь переживал за свою кровать – как бы Нурик с Василиной не изломали ее. Ну ничего, новую, если что, сами и поставят, как-никак Василина – комендант и в загашнике должна иметь не поломанные кровати.

В общагу я все равно наведывался, у меня там были вещички, и кое-что периодически нужно было взять.

Нурик всякий раз встречал меня круглыми глазами:

– Ты вернулся, Мороз?

– Нет, в гости, – спешил я его успокоить, ведь

жить одному ему понравилось, можно было водить преспокойненько Василину.

Долго еще их конфенто-букетный продлится? Кто знает, пока он был вполне доволен, только иногда вздыхал, что Танька-учетчица с работы на кино намекала, а он теперь домашний, как кот кастрированный. И даже в мыслях не может изменять Василине, потому что она сразу его убьет, а потом выселит.

– Кончилась воля-на… – вздыхал он. – Новые заявки на сердце больше не принимаются… Эх, Мороз, чувствую себя на балансе общежития. И все права у коменданта.

– А как ты хотел? – подмигнул я, наворачивая яичницу с колбасой, которую Нурик приготовил по моей просьбе, соскучился я по ней. – Ты теперь в отношениях, так что придержи казахских коней. Женщину понимать надо…

– Легко тебе говорить, у самого, поди, ни одной девки нет. А вот как их понять?

– Это да… – кивнул я. – Но на самом деле, женщину понять легко, она как открытая книга, хоть и по астрономии. Правда, на языке суахили. Но ведь открытая же…

– Я вот что тебе скажу, Мороз. Как старший, – Нурик положил мне руку на здоровое плечо. – Все беды – от них…

– Эк тебя понесло, а мы еще чай даже не пили.

– У меня ничего нет сладкого, не обессудь, Мороз. Может, что-нибудь купим к чаю?

– Давай купим. А ты чего хочешь?

– Пива.

– И скумбрии копчёной.

– Ага…

И мы сгоняли за пивом. Скумбрии не удалось раздобыть, копчёную не так-то просто купить, а к гастроном к Милю мы не пошли, время не стали терять. Зато разжились вялеными лещами. Твердыми, как кулак пролетария. Но рыбка оказалась очень даже ничего и в меру соленая. Тоже неплохо.

Стол застелили газетой, чтобы чешую шелушить. Разлили пиво из трехлитровой банки по эмалированным кружкам. Расселись…

– Ну, за здоровье-на! – поднял кружку Нурик. – Чтобы рука зажила, и дети были, – он кивнул на мой гипс.

– Детей рано, – улыбнулся я. – А рука и так заживет. Давай лучше за дружбу!

– А давай!

Чокнулись и опустошили сразу по полкружки.

– У-ух! Хорошо-о! – вытер пену с губ Нурик. – Ты когда уже обратно переедешь? Вот так бы посиделки с тобой устраивали… А?

Можно подумать, скучает тут без меня полновластный хозяин этой комнаты. Ну ладно, поверю. Тут дверь без стука распахнулась и на пороге выросла Василина.

– Гляди-ка ты, сидят, пьют среди бела дня! – уперла она в пухлые бока руки. – Алкашня…

– Да ладно, Вась, – Нурик поставил банку под стол на всякий случай. – Друг пришел. Отдыхаем.

– Ладно, – уже мягче проговорила коменда. – Сидите. с Сашкой разрешаю пить. Он парень с головой, не то что некоторые.

Слово «некоторые» адресовалось явно Нурлану.

– К вам гостья, – улыбалась комендант.

Только сейчас я заметил, что за широким станом Василины Егоровны кто-то переминался. Не видно толком, потому что кто-то явно помельче ее.

– Кто еще там? – нахмурился Нурик и, вытянув шею, прогорланил за спину Василины: – У нас пива нету! Кончилось!

– Тю-ю… Надо ей пиво больно ваше… Дама к вам.

– Ко мне или к Морозу? – оживился вдруг сосед.

– К Сашке, конечно, – зыркнула недобро Василина на Ахметова. – Если бы к тебе такая краля пришла, я бы тебе вмиг батур вырвала.