Начальник милиции 6

– Миша! Какой еще, нахрен, хозяин, что ты несешь?! – я готов был вытряхнуть из Баночкина душу, но понимал, что тот не виноват.

– Я не знаю, Саныч, – пробормотал дежурный, втянув голову в могучие плечи. – Он, это самое… с Кулебякиным переговорил и забрал. Получается, что шеф добро дал.

– Шеф, говоришь? – зло процедил я и, тут же развернувшись, быстрым шагом, почти бегом направился к лестнице.

Я взлетел на второй этаж и ворвался без стука в кабинет начальника:

– Петр Петрович, я не понял!

Про Мухтара – это правда? Это что за подстава?

Кулебякин, который стоял и курил у окна, теперь вздрогнул и, чуть попятившись, уперся задом в подоконник. Остановился и виновато пробормотал:

– Сан Саныч, понимаешь, тут такое дело… Ершов из госпиталя вышел, оклемался. Не надеялись уже…

– Рад за него! Ближе к делу. И кто это вообще?

– Ну-у, это прошлый хозяин Мухтара, – Кулебякин попытался стряхнуть пепел в окно, но сигарета выпала от щелчка пальцев и улетела на улицу.

– Насколько я помню, кинолог, за которым был закреплен пёс – погиб при исполнении. Так?

– Почти, – кивал майор.

– Что значит – почти?! – рявкнул я, напирая.

– Сан Саныч, успокойся, найдем тебе другого пса, еще лучше. Даже двух, если захочешь. Я договорюсь, денежки нам на покупку из лучшего питомника выделят. Овчара голубых кровей.

– Меня нашенская кровь устраивает. Другого не надо… И скажите, Петр Петрович, как такое могло вообще произойти? Пса, находящегося на балансе Зарыбинского ГОВД – увели?

– Ну-у… Там такое дело… Ершов – уважаемый сотрудник, ветеран службы. Его пуля зацепила бандитская, думали, не жилец. Месяцы в госпитале, потом неходячий был, на реабилитации в Москве лечился долгое время. Пока его не было, Мухтара к нам и определили. Так он к тебе и попал. А сейчас Ершов, вроде, ходит. Вернулся в Угледарск, в отставку вышел. И как почетный ветеран органов внутренних дел он в Главк бумагу накатал, дескать, прошу вернуть мне друга, служебного пса Мухтара. Согласно заслугам уважить, мол, инвалида. Списать служебную собаку, а он его заберет себе домой.

– Молодого? Списать?

– Ну, там генерал навстречу пошел, сам знаешь, что разные причины можно найти для списания, не только возраст.

– А мои заслуги что, не считаются? Или мне тоже бумагу надо было писать?

– Сан Саныч, пойми. Ты же теперь не кинолог, официально у нас нет такого сотрудника. Вот и посчитали они там, – Кулебякин ткнул пальцем в потолок, – что пес нам не нужен более.

– Охренели… – выдохнул я. – Они сводку, что ли, не читают? Там Мухтар на каждом мало-мальски значительном преступлении значится! И почему я не в курсе, что моего пса списали?

– Да еще не списали, приказ готовится, акт выбраковки только составили. Пару дней – и формальности закончат.

– Адрес!

– Что?

– Адрес этого ветерана…

– Сан Саныч, зачем тебе? – Кулебякин потер лысину. – Уже ничего сделать нельзя. Не совершай глупостей, Саша. Меня скоро в область заберут, тебя буду на свое место рекомендовать, перед генералом ходатайствовать. Тебе сейчас не о собаках думать надо, а о карьере. Об отделе

нашем… Кто рулить будет? Кроме тебя некому.

– Я друзей не списываю. Адрес мне назовите, – непреклонно проговорил я.

Шеф вздохнул, подошел к столу. Поднял трубку и покрутил диск телефона. Переговорил с кем-то из кадров УВД Угледарска, записал на листочке адрес Ершова и протянул мне.

– Только я прошу, Саша, не наделай глупостей… Иначе ни меня, ни тебя не переведут. А может, и вообще турнут.

– Разберемся, – буркнул я и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Спустился на крыльцо и осмотрелся. Как назло, служебной «копейки» на привычном месте под топольком у зданию не оказалось. Мои парни, Гужевой с Прошкиным, сейчас поехали по обыскам. Нужно было многое осмотреть: квартира Святоши, дача, гараж. Также отработать всех знакомых и друзей Святоши, благо их у него оказалось немного. Еще нужно было найти хоть какие-то следы Сафрона.

Его мы пока так и не обнаружили. Судя по обстановке в квартире Святоши, Сафрон там не проживал уже несколько дней. У него теперь есть паспорт на имя Блохина, он мог и смыться из города, затеряться на просторах Союза. Но я нутром чуял, что этот гад всё ещё где-то здесь, у нас.

Были кое-какие мысли, как его выманить и найти, но в свете последних событий вот совсем не до него стало. Перво-наперво нужно вернуть Мухтара. Даже если мне придется забрать его силой и порвать приказ о списании прямо в кабинете генерала – я это сделаю.

Уволят? Ну и хрен с ним. Уеду с псом на Севера, там восстановлюсь в ментовке. Буду коллегой Тулушевским сородичам. В журнале «Советская милиция» пишут, что там всегда требуется личный состав. Некомплект в тех местах хронический, а с милицейским высшим образованием так и вообще почти нет сотрудников.

Такие невеселые мысли крутились в голове, пока я оглядывался по сторонам в поисках подходящего транспорта, чтобы выдвинуться в Угледарск.

Взгляд упал на бобик дежурной части. Нет… Его нельзя забирать, он обслуживает суточные происшествия. Можно разве что на мотоцикле поехать. Давненько я им не пользовался. Хотел уже вернуться во дворик ГОВД, открыть один из боксов и заводить драндулет, как к крыльцу чинно подкатила знакомая «шестерка». Из раскрытого окна орала музыка. Эдик, выходит, автомагнитолу прикупил. В песне верещали что-то на английском. Похоже, Майкл Джексон. Ну точно он. Пока не король, но уже популярен в США, а в СССР о нем мало кто слышал, разве что мой друг фарцовщик, что был за рулем машины.

– Привет! – он как раз высунулся в окошко, лихо притормозив у щербатых ступенек. – Такси на Дубровку заказывали?

– Как же ты вовремя! – я быстренько сбежал с крыльца, распахнул дверцу и уселся на переднее пассажирское сиденье. – В Угледарск.

– Э-э, постой, я думал, мы в пельменную заскочим, перекусим. Время-то обеденное. Дела перетрем.

– Какие дела, Эдик, погнали!

– Как какие? Ты же меня сам просил поспрашивать у блатных за этого, за Сафрона Грицука.

– Ты его нашел?