Начальник милиции. Книга 5
Шрифт:
Место не проездное и глухое. Я слышал про Мохово, что деревня попадала в условную зону затопления в связи со строительством Угледарской ГЭС на реке. И всех жителей много лет назад переселили. ГЭС построили, запустили, а Мохово так и не затопило. Некоторые местные вернулись в поселение и стали жить как прежде. Только как прежде уже не получилось — эту деревню уже навсегда вычеркнули из реестра населенных пунктов, тут даже электричества не было. Глухомань полная. Рыбный промысел и коровы, вот и все занятие немногочилсенных
— Тихо-то как, — Вера вглядывалась в домишки с каким-то мистическим трепетом. — Ни души…
— Тишина обманчива, — резко проговорил я. — Там они засели, как пить дать. Что думаешь, Тулуш?
— Человеки кушать хотеть, оружие хотеть, отдых хотеть. Там они, там где-то… да…
Насчет усталости-то я и не подумал. Сам уже изрядно вымотался, а беглецы — тем более, ведь они больше нас протопали. Шли в Зарыбинск, а потом мы их спугнули и обратно погнали.
— Я пойду один, разведаю, — я спрятал наган за пояс, под олимпийку.
— Один нельзя, — замотал головой Тулуш. — Я тоже пойду…
— Я с вами, — нахмурилась Вера.
— Нет, опасно, — твёрдо возразил я и передал ей поводок Мухтара. — Держи… Жди здесь, в кустах, пес будет тебя охранять, если почешешь ему за ухом, конечно…
На том и порешили — я видел, что поводок Вера сжала крепко. Всё-таки боялась? Мы с Тулушем направились в деревню. В луже купались белые, как снег гуси. Вытянув шеи, они зашипели на чужаков, но пропустили. Гоготали и хлопали крыльями вдогонку, дескать, бегите-бегите, трусы!
Мы же зашли в ограду первого попавшегося дома, что был ближе к лесу, но смотрелся тот основательным. Из толстенного кругляка сложен. Бревна потемневшие, но не гнилые. Печная труба — с черной каймой, закопчена, сразу видно, что дом всё-таки жилой.
Навстречу выскочила злая и кривая собачонка с хвостом-бубликом. Отчаянно загавкала, но, увидев двоих непонятных и хмурых людей, громыхая цепью, тут же поспешила спрятаться в будке. И уже оттуда тявкала и плевалась. Иногда аж повизгивала от желчного бессилия.
Я поднялся по скрипучему крыльцу и постучал. Никакой реакции. Я осмотрел дверь и понял, что было не заперто. Кто-то внутри явно есть… Я это чуял.
Хотел еще постучать, но замер — нехорошее предчувствие не дало этого сделать.
Кивнул Тулушу, чтобы тот обошел дом и проверил окна. Тот понял меня без слов. Кинулся вокруг сруба. Бесшумно оббежал периметр и жестом показал, что никого не увидел, а окна заперты.
Признаться, я сам удивился, как мы легко понимали друг друга, я почувствовал себя таким же Салчаком-охотником из его рода-племени.
Держа наготове револьвер, я резко распахнул дверь и вошел. Тулуш юркнул за мной. Оказались в избе с массивной русской печкой. Стол струганый, лавки, на
— Тише! — зашипела на нас женщина, окинув каким-то недобрым и одновременно очень грустным взглядом. — Разбудите…
Я прижал руку к сердцу, сделал легкий поклон головой, мол, извиняйте, барышня, что врываемся, и шепотом спросил:
— День добрый, чужаков не видели в деревне? Пришли только что? Кто у вас в поселении старший? Как его найти?
Выдал сразу все вопросы, чтобы не отвлекать потом от дитятки.
— Нет здесь никого чужих, кроме вас… уходите, — змеюкой шипела тетя.
Глаза у меня привыкли к полумраку, солнце еще не село, но в доме темно. Окна, по-деревенски маленькие, еще и в занавесках, пропускали мало света, а электричество в деревне вырубили, ожидая затопления, и теперь вдоль улицы торчали лишь покосившиеся столбы электролинии без проводов.
— А как старшего найти? — еще раз уточнил я, незаметно оглядывая обстановку в доме и подмечая детали.
Из помещения выходят еще две комнаты, наглухо завешенные шторами. Одна из них нижним углом задралась вовнутрь. То есть туда кто-то вошел и протащил шторину. Я глянул на обувь у порога, про себя отметил некоторые странности. Мотал на ус, а внешне держал дежурную лыбу.
— Отец мой старший в деревне будет, нет его. За рыбой по реке пошел, не скоро вернется. Завтра или послезавтра придет. Уходите, — настаивала женщина.
На вид ей было за тридцать, но с деревенской жизнью в глухом углу не угадаешь — она могла быть гораздо моложе.
— Все, хозяйка, мы уходим… — я выставил вперёд ладонь. — Последний вопрос, как зовут ваших детей?
— Вам зачем? — нахмурилась тетя. — Гриша его зовут.
Что и требовалось доказать. Один у нее ребенок. Теперь я был уверен в своих догадках.
— Извините, все, мы пошли, — я кивнул Тулушу на дверь. Направился на выход и уже на пороге остановился, развернулся и почесал макушку. — Ах да… Нам бы еще лодку моторную с провожатым раздобыть… Чтобы до Михайловска добраться. Не подскажете?
— У пристани, первый дом слева. Спросите Демидыча. Он всегда дома. За небольшую мзду хоть в ад увезет, — мрачно выдала она.
— Отлично… В ад мы не торопимся, а вот в Михайловск нужно поспеть… Причем срочно, — понизив голос, я проговорил: — И если что, гражданочка, будьте аккуратнее. Дверь заприте, в окрестностях у вас беглые зэки объявились. Скорее всего, они в Михайловск двинули, но мало ли?
— Зэки? — переспросила женщина, а я подумал, может, и слов они таких здесь не знают. Темнота… И добавил: — Каторжники беглые. Ферштейн? Еще раз звиняйте, хозяйка, мы ушли.