Начальник Нового года
Шрифт:
Макс задумчиво почесал карандашом подбородок.
– То есть ты хочешь сказать, что я раньше не влюблялся, потому что мне была судьба найти девушку, не общающуюся с компьютером?
– Этого я тебе не говорила, – неожиданно сухо ответила Таня и повернулась, чтобы уходить.
Макс поймал ее за рукав. Точнее, он хотел поймать ее за рукав, а вместо рукава ему попалась такая длинная и тонкая штука, которую язык не поворачивался назвать кофтой. Поймал и немножко придержал.
– Тань, если все получится, то на мальчишник я позову только тебя. Ты, Танька, настоящий друг.
Макс немножко помолчал.
И Таня тоже.
– Ну друг так друг, –
– Ничего себе «друг так друг», – передразнил Макс. – Друг – это круто! Друг – это, кроме шуток, Тань, на всю жизнь. Девушку можно разлюбить, с женой можно развестись, а друг будет всегда. Вот я, – Макс встал и повел плечами, – буду у тебя всегда.
Таня оценивающе на него смотрела, как будто решала, достоин он в друзья или нет. Или, может быть, размышляла, сказать ему что-то или нет?
Таня слегка ткнула его кулаком в живот.
– Воздух выпусти!
Он послушно выпустил воздух.
– Макс, тут такая тема есть… Да ты садись!
– А ты?
– Я постою, сил уже нет сидеть.
– Тогда я не могу, буду теперь воспитанным.
– У тебя все равно не получится.
Таня посмотрела на Макса.
Макс посмотрел на Таню. И сел.
– Никто меня не слушается, даже в собственной конторе, – пробурчал он себе под нос.
– Итак, тема: мы хотим, чтобы ты поучаствовал в конкурсе «Начальник года».
Старательно приготовленное Максом серьезное выражение с него немедленно съехало. А холодный кофе, который он не вовремя хлебнул из своей кружки, попал в нос.
– Нечего тут хмыкать, – велела Таня.
– Господи, что ж я так распустил вас? – страдальчески закатил глаза кандидат в «начальники года».
– Мы сами распустились. Не отвлекайся. Короче, это такая мулька правительства Москвы, кажется. Вообще-то конкурс придумали для чиновников – наверное, чтобы они хоть как-то начали общаться с подчиненными. Но объявили его для всех. Начальник должен написать маленькую презентацию. А его «команда» должна дополнить это все своими комментариями и пожеланиями. Народ будет голосовать за лучшую команду. Потом состоится еще какая-то «командная встреча», но тут уж мы точно окажемся круче всех.
– А нам зачем это надо? – с искренним интересом спросил Макс.
Таня снова немножко помолчала. «Как-то непонятно она сегодня молчит», – мельком отметил для себя Макс.
– Раз у нас сегодня день риторики… – начала она.
– День чего? – совсем уж удивился Макс.
– Риторики. Ты же сегодня про дружбу речь произносил? Очень торжественную. Ну вот, поэтому я тоже… у тебя, Макс, конечно, есть недостатки. У тебя чувствительность, как у африканского слона. Или индийского. И вообще. Но начальник ты и вправду хороший. Вот ребята и говорят: а покажем этим уродам, какие бывают начальники и как весело может быть работать вместе. Они это от души. Так что ты начинай писать презентацию, – тут Таня наконец-то улыбнулась. – Тем более там еще и премию дают. И команде, и начальнику. Так что ты соберись и пиши, – припечатала Таня и ушла.
Макс оттолкнулся ногой от пола. Покрутился в кресле.
– Работнички! – хмыкнул он. Закрыл видео с Золушкой и пошел искать на просторах Интернета информацию о конкурсе «Начальник года». – Ох уж мне эти работнички! Лишь бы работу не работать.
Катя
– До свидания!
– Всего хорошего!
– До новых встреч!
– Всего вам доброго!
Катя прощалась с домработницей своего нового заказчика. Она
– Хорошего вам дня!
– Ничего не забывайте! А впрочем, даже если и забудете – приходите!
– Конечно, спасибо!
– Будьте внимательны, сегодня в подъезде работают электрики – они предупреждали, что на короткое время могут выключить свет.
– Спасибо, что сказали!
Постиранное полотенчико было успешно подкинуто в ванную. Намеченный на сегодня объем работы – выполнен. И даже Сергея Сергеевича можно было не бояться… потому что его не оказалось дома!
Катя повернулась к двери. Та, как по волшебству, открылась, чем, надо заметить, совершенно не удивила Катю, которая шагнула в темноту лестничной клетки и там, в полумраке, оказалась в чьих-то объятиях. То есть на самом деле, конечно, она просто с кем-то столкнулась в полумраке, и этот кто-то сейчас крепко ее держал. Например, чтобы она не упала. Катя подняла глаза, готовясь извиняться, и потеряла дар речи: перед ней был Сергей Сергеевич. Он внимательно смотрел на нее и не отпускал. И вся эта немая сцена неприлично затягивалась. «Наверное, ему так же неловко, как и мне», – подумала Катя. Теперь Кате были ясно видны его ярко-синие глаза, и их выражения она не понимала. «Взгляд, как у василиска», – решила она.
– Погода сегодня прекрасная, не правда ли? – неожиданно для себя громко и непринужденно сказала Катя.
На звук ее голоса немедленно появилась домработница. Открыла пошире дверь, впустила больше света на лестничную площадку и увидела Сергея Сергеевича.
– Здравствуйте, Сергей Сергеевич! А Катерина Александровна уже уходит. Ей пора в музей.
Катя сделала шаг в сторону и наклонила голову. Если бы она была гусаром, она бы еще и каблуками щелкнула. И шпорами… Интересно, что делают шпорами? Кажется, бряцают. Но, судя по взгляду домработницы, она все-таки была профурсеткой, и ей было пора в музей. Катя неожиданно развеселилась:
– Хорошо, что я вовремя догадалась, что это не воры, и не стала бить… по голове.
Катя, конечно, хотела сказать: «хорошо, что вы не вор и я не стала бить вас по голове», но пока у нее оставались шансы успешно закончить работу и получить деньги, которые были очень нужны. Поэтому она обошлась… без личных местоимений.
Немую сцену Катя оставила за плечами и ушла, насвистывая. Настроение у нее было отличное.
Из бледного неба тихо сыпался снег, и это было замечательно! Снег был тонкий и медленный, он едва-едва прикрывал жесть крыш и таял на тротуарах. Но он шел и шел, а к перекрестку шел убеленный пешеход, и это было прекрасно, невыразимо прекрасно! Катя думала, что правда, все правда, не оглянешься – и Святки, смотришь, там и Новый год.
Катя смотрела вперед и увидела лужу, в которой она оставила подметку. Подметку было уже не жалко. А вот бедного велосипедиста – ужасно жаль. Не заболел ли он, бедный? А что его новый заказчик? Дал ему работу?