Начальник Тишины

Автор неизвестен

У Влада по спине побежали мурашки. Он мучительно заставлял себя не верить в то, что окончательно потерял друга. "Сгубили, падлы, такого парня!
– с яростью думал он.
– Видно химотой закололи или били много... по голове".

Влад не знал, что нужно говорить в таких случаях, и чувствовал себя неловко, а Влас молчал, ожидая реакции друга. Возникла напряженная пауза. Неожиданно зазвонил мобильный телефон Влада и тот схватился за трубку, как утопающий за соломинку.

– Да, слушаю! Уже ждут? Понял! Сейчас еду. До скорого, - Влад отключил телефон.
– Слушай, Влас. Прости.

Срочное дело. Нужно ехать...
– тараторил он.

– Но мы же не договорили...

– Извини, извини, старичок. Дела. Договорим. Договорим после. Ты не обижайся. Я ведь это... Если чего надо... На вот, на мелкие расходы. Сотню хватит пока?
– Влад бросил скомканную стодолларовую бумажку на стол.
– И вот тебе моя визитка, тут номер мобильника. В общем звони. Звони, если что.

Уже с лестничной площадки, закутываясь на бегу в мягкий шотландский шарф, Влад крикнул:

– Слушай, а насчет твоего важного дела, ты позвони лучше Милке. Она теперь у нас верующей стала. Может, вы и договоритесь. Телефон прежний. Ну, давай!

И смущенно опустив глаза, чтобы не встретиться взглядом с другом, Влад помчался вниз по лестнице. 

Глава третья.

Мила

Мила была подругой Влада еще со школы. Благодаря Владу, Влас в свое время и познакомился с ней. Она жила с мамой в старом, чудом сохранившемся деревянном флигеле одного из арбатских двориков. Когда мать Милы уходила на суточное дежурство (она работала вахтером и одновременно сторожем в театре Вахтангова), то друзья собирались у Милы. Утром, после веселой ночи, окрестности Арбата оглашались песней "Вдоль по Питерской...", которую, выйдя на свежий воздух, красиво исполнял Влад (у него был первый тенор). Влас и Мила кричали "бис", "браво" и неистово аплодировали.

Все это осталось в прошлом. Теперь Влад был серьезным деловым человеком, Влас - убийцей и уголовником с десятилетним сроком за плечами, а Мила, как подметил Влад, - верующей. Ей-то по совету друга и решил позвонить Влас в тот же вечер.

Мила на звонок Власа отреагировала хотя и радостно, но без излишней восторженности. Влас, рассказав вкратце о себе и выслушав ответный рассказ, перешел к делу.

– Мил, я чего звоню-то... Ну, то есть, я знаешь, что хотел тебе рассказать? У меня там, еще в самом начале, когда я в камере смертников сидел, был удивительный случай. Ко мне ночью Гостя подселили. Ну вот. А Он, знаешь, Кто был? А Он был...
– Влас медлил, помня о странной реакции Влада на свое откровение.

– Кто?

– Он Христос был.

Влас замолчал. Молчала и Мила.

– Ты слышишь, Мил?

– Слышу.

– А чего молчишь?

– Ты это серьезно?

– Конечно!
– Влас ободрился, почувствовав в голосе Милы живое участие.

– И что гость делал?

– Ну, ничего особенного не делал. Поговорил со мной и, знаешь, всю душу мне перевернул в ту ночь. Как теплым светом меня согрел. Оттаял я тогда. Каким-то

другим стал. А потом... Потом Его вместо меня расстреляли утром. И вот, благодаря Ему, я теперь с тобой тут разговариваю. Только, Мил, не знаю я, что дальше делать. Он мне молитву дал, а куда идти на свободе, ничего не сказал, да я и не спрашивал. Я и думать тогда не мог, что всего через десять лет окажусь на воле. Я, конечно, потом в зоне читал очень много православных книг. Почти все "Жития святых", учебник по догматике, по нравственному богословию, слова святителя Иоанна Максимовича и много чего еще.

– Догматику? А "Закон Божий" ты прочитал?

– Ну, конечно, прочитал.

– Откуда же ты книги брал?

– А я писал в монастыри, в православные газеты, на радиостанцию "Радонеж", и мне книги присылали. Даже из Америки из русского монастыря в Джорданвилле как-то прислали...

– Влас, - твердо сказала Мила, - слушай внимательно. Все, что ты мне рассказал про Христа, то есть про гостя твоего, - слишком серьезно. Ты сам не должен верить, что это Христос был, и я тебе не имею права верить...

– Почему?
– опешил Влас.

– Ты слушай, не перебивай. Так вот, тебе нужно исповедаться во всех твоих грехах, а заодно всю эту историю рассказать батюшке, а там уж как он благословит. Может, это прелесть была, обман бесовский. Понимаешь?

– Да я бы давно батюшке какому-нибудь рассказал, только не было у нас там батюшек. Мы слышали, что в другие зоны они приезжали, а к нам ни разу. Слишком наша дыра далеко от храмов была. Сибирь-то она знаешь какая большая. Вот и не пришлось мне за все эти годы исповедоваться... кроме, конечно, того разговора с Гостем.

– Опять ты про гостя!... Ну и ничего, раз раньше не мог с батюшкой посоветоваться. А теперь ты обязан все рассказать. Слышишь? Обязан.

– Так ведь я не против. Ты какого-нибудь хорошего батюшку знаешь?

– Знаю многих. Например, мой духовник, отец Понтий. Он недалеко от моего дома служит. Он, правда, батюшкой только два года назад стал, но человек он очень добрый и рассудительный. Чувствуется, что жизненный опыт большой имеет. Хочешь с ним поговорить? Я завтра как раз к нему поеду, повезу новый подрясник.

– Ты что, сама сшила?

– Сама. Я уже батюшке давно обещала... Так пойдешь?

– Пойду. Мил, спасибо тебе.

– По-церковному "спасибо" не положено говорить - богохульство. Надо говорить "спаси Бог" или "спаси Господи", - покровительственным тоном поправила Мила.

– Ясно. Спаси Господи, - смущенно промямлил Влас.
– А где встретимся?

– В двенадцать дня около храма, где вы тогда с Владом негра били. Помнишь? Дворами от меня пройти. Выйдешь из метро, там недалеко.

– Негра били?... А да, помню, - опять смутился Влас и покраснел.
– Бедный негр. Мы его чуть не убили...

– Ну, до завтра. Желаю тебе Ангела Хранителя на сон грядущий.

– Спаси Господи. До свидания.

– Эх, Влас, а говоришь догматику читал, - вновь покровительственно заметила Мила.
– Православные "до свидания" не говорят. Нужно говорить "прощай", то есть просить прощения, а то, кто знает, может мы умрем ночью и никакого свидания завтра не будет.