Начало династии

Холт Виктория

Генрих схватил ее за плечи и бросил на кровать.

— Знай, если ты изменишь мне, я убью твоего любовника. Поняла?

— Правильно сделаешь. Винить тебя не стану.

— Значит, ты не стала бы винить Людовика, если бы он убил твоих любовников.

— Не говори мне про Людовика.

— Верно, я не Людовик.

— Да разве я полюбила бы тебя, будь ты как Людовик, разве стала бы рожать тебе детей!

— Людовику ты рожала.

— Я была молода. Оказалась в ловушке и не знала, как из нее выбраться.

— Мне не нравится твой флирт с этим поэтом.

— Неужели

ты думаешь, что я променяю тебя на него!

Король схватил скамейку и швырнул ее в стену. Замок затих. Король в гневе. Он рассержен, его терзает ревность и подозрения, так что юному Бернару де Вентадуру посоветовали потихоньку скрыться и выждать, пока буря не уляжется.

Генрих разбушевался вовсю, виня жену в неверности. Наконец он бросился на кровать и затих. Потом с неожиданной страстью схватил ее и еще раз сказал, что зарубит всякого, кто посмеет к ней прикоснуться. Элинор приняла его объятия. А вскоре после этого происшествия обнаружила, что снова беременна.

Обстановка во французских владениях Генриха стала более спокойной, и он решил вернуться в Англию. Оставлять Элинор во Франции ему не хотелось. Он велел ей вместе с детьми отправляться в Англию, а он последует за ними спустя некоторое время. Новый ребенок должен появиться на свет уже там.

* * *

Элинор скучала по Аквитании и своим трубадурам. Хотя при ее английском дворе немало поэтов и музыкантов, сравнивать их с трубадурами Прованса никак нельзя. Она часто вспоминала Бернара де Вентадура, изгнанного из замка Вентадур из-за стихов, посвященных графине, а потом разгневавшего короля своей преданностью королеве. Бернар — это человек, которому нужна дама сердца, чтобы посвящать ей стихи. Конечно, у него уже есть другой замок и другая дама сердца. Она отбросила всякие романтические идеи и занялась подготовкой к новым родам. «Вот мой удел! — думала она. — Будет ли этому конец? Если родится еще один мальчик, на этом я закончу столь однообразную жизнь».

Ей грезился сын. Теперь она хотела только сына. Она любила всех своих детей, но маленький Генрих уж очень себялюбив и ведет себя совсем как отец. Он беспрестанно задирает Матильду, которая вовсе не походила на бабку, имя которой носила. Этот сын будет другим, обещала она сама себе. Он будет высоким и красивым, как Раймон Антиохийский, могущественным правителем и настоящим королем, как отец. Но как ему стать королем, когда у него есть старший брат? Она с нежностью думала о сыне, которого зачала в теплой Аквитании. Значит, и Аквитания должна быть его. Элинор погладила себя по животу и сказала:

— Я завещаю эту землю тебе, сынок.

Ребенок шевельнулся, Элинор счастливо засмеялась. Он понимает ее. Значит, это будет необыкновенный ребенок.

Элинор переехала в Оксфорд, решив, что этот ребенок должен появиться на свет именно там. Королевский дворец стоит сразу за стенами города у северных ворот среди зеленых лугов. Сразу за ним возвышался Оксфордский замок, откуда когда-то с риском для жизни сбежала мать Генриха. Здесь будет рожден ее любимый сынок. Она не собирается сама выкармливать ребенка и велела найти хорошую здоровую женщину с грудным младенцем,

которая может стать кормилицей королевского инфанта. Подыскали беременную женщину, привезли во дворец и привели к королеве. Элинор лежала на кровати. Она попросила кормилицу сесть рядом, чтобы внимательно рассмотреть ее. Это чистая, полногрудая и миловидная женщина, явно сельского происхождения.

— Наверное, ты скоро сама родишь, — сказала Элинор.

— Да, миледи. Жду с часа на час.

— Не боишься?

— Совсем нет, миледи. Это совсем просто.

Она уже рожала и славилась хорошим и обильным молоком, которого хватит на двоих, поэтому ее и выбрали. Инфанта она должна кормить первым, и если молоко останется, тогда только своего. Она это знала и была рада услужить. Жить в королевском дворце и кормить инфанта — это большая честь. А потом все знают, что, кроме всего прочего, кормилице хорошо платят.

— Как тебя звать? — спросила королева.

— Годиерна, ваше величество.

— Смотри, следи за собой, чтобы молоко было хорошим, моему ребенку нужно все только самое лучшее.

— Я это хорошо знаю, миледи.

На следующий день у кормилицы начались роды, и она произвела на свет сына. Элинор сама сходила к ней и полюбовалась на ребенка. Назвали его Александр. Через несколько дней родила сына и королева. Назвали его Ричард. Ручки и ножки его были прямыми и длинными, он с самого первого дня выглядел красавцем. Элинор сразу его горячо полюбила.

Годиерна оказалась превосходной кормилицей и была права, когда говорила, что молока у нее будет предостаточно для двоих мальчиков. Шли месяц за месяцем, они вырастали в отличных мальчуганов.

Когда Генрих вернулся из Франции, он поспешил в Оксфорд взглянуть на сына. Ричард его просто восхитил, другого, по мнению Элинор, и быть не могло. Но она увидела, что он чем-то озабочен.

Так оно и было. Генрих виделся с Гикенаей, и та напомнила ему обещание взять сына во дворец. Откладывать с этим уже было нельзя. Маленького Жефруа следовало поселить в королевской детской. Это надо было делать сейчас, пока там была хорошая кормилица со своим сыном Александром.

* * *

В спальне Генрих сказал Элинор:

— В нашей детской будет пополнение.

Сначала она не поняла.

— Пополнение? У нас два сына и дочь. Не хватит ли? Ты хочешь, чтобы я все время ходила с животом?

— Нет-нет. Я не думаю еще об одном нашем ребенке, хотя они еще будут. Речь идет о близком мне мальчике.

— О близком тебе?

Элинор села. Она резким движением откинула назад длинные волосы, щеки ей залила краска.

— Да, очень мне близком.

— Кто это? — требовательно спросила Элинор.

— Это что, допрос? Я сказал, и этого достаточно.

— Нет, дорогой. Прошу ответить.

— Не забывайте, мадам, вы разговариваете с королем.

Элинор вскочила с кровати, глаза в глаза, руки скрещены на груди.

— Ты хочешь сказать, что в мою детскую ты собираешься привести своего незаконного сына?!

— Я хочу сказать, мадам, что я приведу своего незаконного сына в мою детскую.

— Нет, ты не приведешь.