Начало пути
Шрифт:
Он с мольбой и страхом смотрел на Таамира и начал медленно опускать ногу с кровати.
— Куда? — Таамир, не глядя, быстро выбросив руку вперед, поймал полу халата и потянул ее на себя.
Паж взвизгнул, как девчонка, и рванулся в сторону, пронзительно крича:
— Не надо, милорд, нет!
— Да я ничего тебе не сделаю, — тоже закричал раздраженный Таамир, морщась от боли, — Ты можешь просто подождать? Спокойно, — последнее слово он уже говорил больше для себя, чем для мальчика, — Тихо и спокойно.
Эдингер выдернул ткань из пальцев суверена и прижал подростка
— Ему нельзя причинять боль! — стараясь говорить спокойно, пояснил советник Повелителю, поглаживая вздрагивающую спину мальчика.
— Успокойся, — он провел по гладким волосам и проговорил негромко и ласково, — он ничего тебе не сделает. Я не дам ему. Ты меня слышишь, малыш?
— Я не хочу. Не хочу, — и паж заплакал, уткнувшись лицом в грудь Эдингера, — Забери меня отсюда. Ты же можешь. Можешь? Да? — мальчик поднял голову и с надеждой посмотрел на дракона, — Забери меня от него. Я много умею. Я служил в замке. Меня даже читать научили.
— Тише, малыш. Тише, — продолжал уговаривать его Эдингер, — Я сейчас тебе кое-что объясню, а ты будешь внимательно и, главное, спокойно слушать. Постарайся понять то, что я тебе буду говорить. Хорошо?
Паж вытер слезы рукавом и кивнул, и Эдингер запоздало увидел кровь, размазанную по его шее и воротнику халата. Молодец, Таамир! Удалой дракон Ин Чу. Царственный придурок. Послушай тоже, тебе будет полезно узнать кое-что новое для себя.
Эдингер помолчал, собираясь с мыслями. С чего же начать? Можно сразу с главного: понимаешь, малыш, ты умер. Да, это будет именно то, что надо. Дракон усмехнулся и начал:
— Ты когда-нибудь слышал о вернувшихся?
Паж отрицательно покачал головой и с опаской покосился на Таамира, понемногу приходящего в себя.
— Это может быть кто угодно, в основном демоны, но люди и драконы тоже иногда возвращаются. Для этого необходимо их позвать. По настоящему, понимаешь? Надо очень сильно захотеть этого. Очень сильно. До боли, которая сильнее жизни и даже смерти. Так, что сам не сможешь жить без того, кого зовешь, — дракон, не замечая, сжал руку мальчика.
Позвать, так, чтобы она услышала его и вернулась. И простила того, кто стал причиной ее смерти. Маленькая моя! Боги, пусть она услышит меня! Вот же сидит одна из оживших страшных сказок, которые так любила рассказывать на ночь маленькому барону старая нянька.
Он все сделает по-другому, все исправит. Она должна понять и полюбить. Чем-то же взял ее ашурт, хотя ни такого богатства, ни такой власти у него не было и нет. Не своей же нищетой он ее очаровал. Обаятельный мерзавец. Что он тогда сказал? Что же он тогда сказал? Эдингер мучительно вспоминал и никак не мог вспомнить слова, которые когда-то выкрикнул ему Сантилли в порыве гнева. Что-то про то, что надо делать. Никак не вспомнить.
Паж пошевелился, невольно тревожа мысли дракона и возвращая его в реальный мир. Тот машинально поцеловал его в висок, как когда-то в давно забытом детстве делал отец, и встретился взглядом с Таамиром, внимательно его слушающим. Эдингер, не торопясь, со значением проскользил глазами по обнаженной фигуре Повелителя, вызвав кривую усмешку последнего.
— А
Таамир опустил глаза. У мальчика было много причин вернуться и отомстить тому, кто причинил ему, беззащитному ребенку такую боль. По сути, дракон обрек его на медленную мучительную гибель. А теперь пришла расплата за прежние грехи. Пришла и смотрит на него серыми, не по-детски взрослыми глазами, обещая все, что угодно, кроме жизни. Ладно, будем встречать свою смерть во всеоружии или хотя бы в штанах. И Повелитель, стараясь не делать лишних и неосторожных движений, сполз с кровати и пошел одеваться.
Эдингер с трудом подавил желание треснуть по царственному голому заду, желательно хорошо пропаренной розгой. Жаль, что в детстве королей не порют, но ведь никогда не поздно начать?
Будем при параде, с мысленным смешком решил Таамир, доставая из шкафа гардеробной один из лучших камзолов. Облегчим жизнь похоронной команде. По крайней мере, обряжать его на погребальный костер не придется. Да Повелитель и сам не любил, когда к нему прикасались чужие руки. А вот он никогда не задумывался о том, а приятно ли другим, когда он прикасается к ним. Хотя и так было ясно, что они не пребывали в великом восторге. Да уж. Таамир со злостью бросил камзол на стул, стоящий тут же у стены, и начал одеваться.
Паж проводил Повелителя настороженным взглядом, сильнее прижавшись к Эдингеру. Странно, что он поверил вот так сразу и безоговорочно. Но кто их поймет, эти сущности, чем они там руководствуются при выборе решения. Необычно, но вернувшийся ощущался сейчас как совершенно живой и нормальный ребенок, только испуганный и ищущий защиты. Успокоился?
Эдингер опустил глаза. Мальчик ожидающе смотрел на него, и дракон понял, что за размышлениями потерял нить объяснения.
— А если не получается позвать? — требовательно спросил паж и дракон с облегчением вспомнил, на чем остановился.
— И еще нужно, чтобы тот, кого зовут, хотел вернуться. Иногда они рождаются вновь, растут, как обычные дети, постепенно вспоминая себя прошлого. Но в таком случае личность все равно меняется, ведь они уже прожили какую-то часть другой жизни. И их еще надо найти среди обычных людей. А еще реже случается так, что ушедший не попадает на Равнины Счастья. Он вроде бы умер, но остался за гранью, отделяющей мир живых от мира мертвых, и не может попасть ни туда, ни сюда. Тела уже нет, а душа есть и не может обрести покоя.
— Почему? — прошептал мальчик, слушавший Эдингера с широко открытыми глазами.
— По разным причинам, — пожал плечами дракон, — но умерший должен тоже очень хотеть возвратиться, чтобы доделать неоконченное или отомстить, — последнее он сказал специально для Таамира, чтоб тот задумался, в конце концов, и пересмотрел некоторые взгляды на свою жизнь.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спохватился паж, уже начиная догадываться, и постепенно бледнея.
И Эдингер почувствовал, как холоднеют пальцы рук мальчика, и он словно начинает "уплывать", теряя связь с этим миром.