Начало пути
Шрифт:
Он знал, что не виноват в своем происхождении, но все равно почему-то было стыдно. Это чувство стыда заставляло мучительно бледнеть и отводить глаза в сторону, — Знаю только, что меня подкинули прямо в окно спальни отца и все. Мне было тогда несколько дней, — принц помолчал и, стиснув руку в кулак, совсем тихо добавил, — И еще меня прокляли при рождении, поэтому я такой….
— Какой? — спокойно поинтересовался Шали.
— Такой: больной, слабый, маленький, — Ласайента пожал плечами, и, сжав губы, посмотрел на дэма, но не выдержал
Стало неуютно под пытливым и открытым взглядом этого мужчины.
— Поэтому ты решил сбежать из дома и стать здоровым, могучим воином? (И злобным, про себя добавил Его Высочество). Мудрое решение, — в голосе дэма прозвучал легкий сарказм, — А к отцу обратиться никак? — продолжил расспросы Шали.
— Вот и обращайся сам! — вспылил принц.
— Не дерзи, — дэм встал и йёвалли с облегчением понял, что на сегодня вопросы закончились, — одевайся.
На кровать легла женская одежда.
— А почему так, а не порталом? — спросил Ласайента, с отвращением глядя на платье, — Ведь проще.
— Поверь мне, мы пытались, — ашурт приподнял брови, подвигал челюстью, потом пожал плечами.
— И что? — не понял принц всей этой пантомимы.
— И ничего, — с досадой ответил Сантилли, — ты очень слабый, а я и так два перехода подряд открывал, чтобы тебя сюда пронести незаметно.
Сантилли сначала пришлось оставить принца в небольшой рощице, укутав в куртку, и отвести Грома домой, и только потом он смог забрать мальчика. А ведь герцог еще и сократил путь к замку. "Торопился, кретин", — обругал себя ашурт.
Теперь понятно, почему четыре дня назад не получилось переправить принца в крепость. Мальчишка наполовину ангел, а он, идиот, пронес его через свои порталы! Еще бы ему плохо не было! Если боги хотят покарать, они забирают разум. Где были его глаза и мозги? Ведь была мысль! Но мы же умные, мы отмахнулись от очевидного. Идиот! Надо было сразу в крепость идти, потом бы отца вызвал. А тот, скорей всего, подумал, что сыну все известно, раз действует так уверенно. Да, задним умом….
Сантилли и Шали отошли вглубь комнаты, и Его Высочество, опустив ноги с кровати, принялся сидя одеваться, стараясь действовать осторожно поврежденной рукой. Ему было обидно. Стоило ли проходить через все, что случилось, чтобы в итоге опять надевать на себя эти юбки? Хорошо, что хоть корсета не было.
Нижнее шелковое белое платье приятно прильнуло к коже. Ласайента расправил его рукой, ощущая под ней непривычно плоскую грудь. Все остальное осталось без изменений — такое же тощее. Тонкие ноги с острыми коленками жалко торчали из-под подола. Принц кое-как натянул платье полностью. А вот с верхним пришлось повозиться. Он чуть не одел его задом наперед, в последний момент заметив, что шнуровка была вообще-то впереди, а не сзади, как она привыкла. Привык. Придется отвыкать. Теперь от многого надо будет отвыкать. Повертев платье и, наконец-то, натянув его на себя, мальчик стал затягивать шнуровку, неловко действуя
Друзья разговаривали, стоя на другом конце комнаты.
— Ты вообще соображаешь, что делаешь, — тихо спросил Шали у герцога, прямо глядя ему в глаза.
Его Светлость досадливо мотнул головой:
— Не знаю. Соображаю, наверное, — он с нажимом провел по лицу ладонью, спрятал руки в карманы брюк, посмотрел на друга и тут же отвел взгляд в сторону.
— Вот именно, наверное, — сердито сказал дэм, — чем ты вообще думал, когда оставил его? — он кивнул в сторону кровати, где воевал с платьем принц.
— Понимаешь, Шали, — Сантилли говорил, с трудом подбирая слова, — когда я увидел его там, на дороге, всего избитого, мне сначала стало… нет… не смешно, а как-то… не знаю, как сказать, — он неопределенно пожал плечами, — Весь какой-то замызганный, грязный. Одежда эта дурацкая. Пока он не посмотрел на меня, — Тут он поднял глаза на друга и заговорил быстро и горячо, — Шали, я понял, что этот мальчик должен только быть моим! Любой ценой. Он должен быть со мной рядом. Понимаешь? Не спрашивай, почему, я не знаю. Не хочу знать! Я буду ждать хоть тысячу лет, но все равно будет так! — герцог как-то потерянно опустил голову.
— Полукровки столько не живут, — возразил друг, — Максимум до пяти лет. Как принц продержался до шестнадцати — не понятно, — и с горечью добавил, — Санти, мальчишка хорошенький, но не более того!
— Может быть, я вижу то, что не видишь ты, — тихо ответил ашурт, по-прежнему разглядывая ковер.
На мгновение Шали стало жаль друга, совсем еще молодого, но уже всего покалеченного этой проклятой войной. Не его вина, что отец не смог защитить сына. И Найири не виноват. Никто из них не виноват.
— Я Таамиру когда-нибудь за все голову оторву! Если бы не он, ты был бы другим! И все было бы по-другому! — со злостью ответил Шали.
— Оторви, — усмехнулся Сантилли, — все равно ничего не изменится. Я такой, какой есть. Паскудный и развратный демон, — сказал он, кривляясь и явно передразнивая кого-то, потом, невесело улыбнувшись, посмотрел в сторону принца, — Наша девочка почти готова. Надо помочь надеть остальное, — и он легонько хлопнул плечо друга, разворачивая его к Ласайенте.
Мальчик сидел мрачный и недовольный, поджав босые ноги. Ашурт вздохнул и присел на корточки возле него. Его Высочество поднял и сразу опустил глаза:
— Я так замерзну.
— Сейчас, подожди, — спокойно сказал герцог и стал доставать из мешка черные облегающие мужские кальсоны, носки и низкие женские сапожки, завернутые отдельно. Все теплое и добротное.
— Давай ногу, — попросил он, держа в руках нижнее белье, явно намереваясь надеть его на мальчика.
Шали стоял рядом и хмуро смотрел на все это сверху.