Начало всего
Шрифт:
Я представил Кэссиди сестре Тоби – больше из вежливости, – после чего замешкался, не помня, как зовут девушку.
– Эмили, – подсказала она.
– Точно, Эмили, – смутился я и отложил имя в памяти.
Прозвенел звонок, и на лицах девятиклассниц отразилась паника, словно, если они тотчас не помчатся в класс, весь мир рухнет. Все мы такие, когда только переходим в старшую школу из средней.
– Вам разве не пора на урок? – мягко поддразнил их я. – Вы же не хотите опоздать?
Будто по приказу они поспешили
– Вы же не хотите опоздать, – с усмешкой передразнила меня Кэссиди.
Мальчиковую рубашку не по размеру она сменила на клетчатое и, похоже, старомодное платье. Зато оно обтягивало ее фигурку во всех нужных местах, и она более не выглядела Мужланкой Кэссиди.
Я выбросил пустой пакетик из-под сахара и направился в сторону кабинета ораторского искусства.
– Это называется «тартл», – произнесла Кэссиди, следуя за мной. – Если тебе интересно.
– Что называется «тартл»?
– Пауза в разговоре, когда ты собираешься кого-то представить, но забыл имя этого человека. В Шотландии есть для этого слово: «тартл».
– Потрясающе, – кисло отозвался я. По правде говоря, мне это действительно было интересно, но я все еще злился на Кэссиди за ее выходку на уроке испанского.
– Подожди, – попросила она. – Насчет вчерашнего… Я не знала. Боже, ты, наверное, ненавидишь меня. Разрешаю тебе пронзить мое сердце невидимой стрелой.
Кэссиди остановилась и зажмурилась, словно ожидая, что я подыграю. Когда я этого не сделал, она нахмурилась и снова меня догнала.
– Ты не подумай, я не расспрашивала о тебе специально. Вся школа говорит о тебе. И, кстати, если мы не поспешим, то опоздаем на урок.
– Не я иду с тобой, а ты – со мной, – отозвался я.
Кэссиди прикусила губу. Видимо, догадалась, почему я не проводил ее вчера на урок литературы. Между нами ненадолго повисла понимающая тишина.
– Какой у тебя сейчас урок? – нарушил я ее.
– Ораторское искусство. – Кэссиди изогнула губы в легкой усмешке.
Она, как и я, выбрала этот предмет как меньшее из зол?
– У меня тоже. Слушай, тебе лучше не плестись со мной. Иди вперед.
– Чтобы ты застрелил меня невидимой стрелой в спину? – фыркнула она. – Фигушки.
В итоге мы вместе опоздали на урок.
– Фолкнер! – просиял Тоби.
Он пристроил зад на учительском столе, и на его шее красовался очередной вгоняющий всех в ступор галстук-бабочка. Урок еще не начался, и мало кто сидел на своем месте. Сквозь маленькое окошко в двери я видел в смежной комнате мисс Уэнг, разговаривавшую с учителем журналистики.
Тоби соскользнул со стола и, увидев Кэссиди, чуть не подавился собственным языком.
– Что ты здесь делаешь? – выпалил он.
– Вы знакомы? – нахмурился я, переводя взгляд с одного на другую.
Кэссиди выглядела шокированной,
– Кэссиди… – Тоби, видимо, хотел что-то сказать, но передумал и закончил фразу по-другому: – Она у нас – первая скрипка.
Кэссиди явно чувствовала себя не в своей тарелке.
– Скрипачка, что ли? – удивился я.
– Он не о музыке. – Она поморщилась, словно эта тема была ей неприятна. – Это термин с дебатов. Не важно.
– Хрена с два, не важно! – не согласился Тоби. – Не могу поверить, что ты перевелась в Иствуд. Ты же перевелась сюда, да? Если да, то это просто фантастика! Все офигеют!
Кэссиди пожала плечами, не желая продолжать разговор об этом.
Мы с ней сели за одну заднюю парту. Спустя несколько минут в класс вошла мисс Уэнг и раздала нам распечатки с описанием курса. Она была молоденькой, едва окончившей магистратуру – такие постоянно теряют контроль над шумным классом и тихо паникуют, пока в кабинет не зайдет и не накричит на всех учитель из соседнего кабинета.
Мисс Уэнг рассказала нам о разных видах дебатов, после чего вызвала Тоби, чтобы он сагитировал нас вступить в дискуссионный клуб.
Тоби неспешно прошел к доске, застегнул пиджак и улыбнулся во все зубы.
– Дамы и господа, – начал он, – полагаю, все мы тут разделяем интерес к выпивке, всяческого рода безобразиям и совместным ночевкам.
С лица мисс Уэнг сошла краска.
– Я, конечно же, веду речь об учебе в университете, где каждый будет иметь возможность позаниматься чем-нибудь недозволенным. Естественно, после того как получит аттестат с особыми достижениями, – поспешно добавил он. – К тому же участие в дискуссионном клубе будет выигрышно смотреться в ваших заявлениях для университета.
Тоби продолжал распространяться о дискуссионном клубе, о поджимающем времени и о школьных отчетных документах («Мы даже хуже команды в гольф!»). Он был хорошим оратором, и я с минуту дивился, почему он никогда не участвовал в выборах в ученический совет. А потом вспомнил про оторванную голову.
Закончив свою речь, Тоби пустил по партам лист, на котором должны были подписаться те, кто примет участие в первом турнире по дебатам в этом году. Когда этот лист дошел до Кэссиди, ее плечи затряслись в беззвучном смехе. Она сдвинула его в мою сторону.
На самом верху листа кошмарным ярко-розовым маркером была выведена такая вот прелесть: «ЭЗРА, МАТЬ ТВОЮ, ФОЛКНЕР, ЙО! (ты должен мне за ссаный энергетик)».
Я покатился со смеху. Сдержаться было нереально.
В кабинете воцарилась гробовая тишина, а Тоби разулыбался так, словно выиграл мировой чемпионат по пинг-понгу. Мисс Уэнг наградила меня хмурым взглядом, и я поспешил прикрыть смех кашлем. Кэссиди наклонилась и услужливо похлопала меня по спине, отчего, к моему глубокому стыду, я и вправду закашлялся.