Начало. Техник-интендант
Шрифт:
– Товарищ маршал, доброго дня. Да, всё подтвердилось. Пятьдесят шесть тысяч раненых, и почти три тысячи медперсонала. Это ожидается в ближайшие трое суток, уже передали нам восемь тысяч и четыреста медиков. Идёт работа, первые пять санитарных эшелонов уже ушли на Москву, ожидаем прибытия других эшелонов для дальнейшего вывоза ранбольных… Пока не отвлекая остальные эшелоны, возможно задействовать одиннадцать. Ещё шесть в пути… Нет, товарищ маршал, этого в рапортах нет, информация чисто в нашем направлении. Хотя устно сообщалось о боевых частях… Да, товарищ маршал, техник-интендант Гусаров находится в кабинете… Хорошо.
Повернувшись ко мне, дивврач протянул трубку, говоря, что хотят слышать меня. Абонент
– У телефона.
– Здравствуйте, товарищ Гусаров. Снова вы всех удивили. Санитарное управление в это даже поверить не может. Столько ценных специалистов спасено и вывезено.
– Здравствуйте, товарищ Шапошников. Я лично не вижу ничего удивительного. На территориях котла действовало множество групп осназа, что и занимались эвакуацией. Я там лишь как представитель и переговорщик был. Чтобы успевать везде меня перевозили на небольшом трофейном самолет «Шторьх».
– Как мне сообщили, вывезли вы не только раненых, хотя и этот объём поражает, сложно поверить, что такое возможно.
– Да, были эвакуированы стрелковый полк, танковый батальон, то что от него осталось, пять машин, плюс четыре ещё мы подарили. Артиллерийская противотанковая батарея полного штата, и две роты НКВД. Также были эвакуированы восемнадцать санитарных обозов. Это всё.
– Объём поражает, но меня также интересует вооружение, танки и самолёты. Я сомневаюсь, что побывав на территории котла, ваши отряды это не вывезли. Как мои аналитики говорят, не в вашем духе. Или они не правы?
– Правы. Только объём ранбольных такой, что на вывоз материальных ценностей сил уже практически не хватало. Вывезли мизер. Точнее начали вывозить. Группы работают в районе Киева. Немцы сами всё собирают в одном месте, наши уничтожают охрану и вывозят. Так что каковы объёмы будут в скором времени, я даже предугадать не могу. Ещё те группы что остальные ранбольных доставят, тоже будут туда направлены, то думаю если не всё, то вывезут они многое.
– Ясно. Сколько они уже вывезли?
– Я так с ходу сказать не могу, но примерно на одну стрелковую дивизию вооружения, артиллерийский полк, танковый батальон и две-три эскадрильи. Но это примерные данные, я больше наобум взял, на глазок.
– Надеюсь ваш глаз вас не подведёт. Под Москвой начато спешное формирование двух дивизий народного ополчения и нескольких отдельных полков, а вооружения нет, ни личного, ни тяжёлого, все запасы закончились, даже времён Первой мировой и Русско-Японской склады вскрываем, а там хлам. Слишком много времени на ремонт уйдёт, да и боеприпасов не так и много как хотелось бы. Вы сможете чем-то помочь своей стране?
– А причём тут страна, товарищ маршал? Ей я более чем помог. Если хотите, чтобы я вам помог, то не проблема. Каналы доставки вооружения и техники к Москве отработаны. За пару дней всё доставят и можно будет передать. Я больше скажу, так и раненых перевезти можно. Так даже проще. Сможет принять санитарное управление больше сорока тысяч раненых разом?
– Я вам сам скажу, никто не сможет, но будут приложены все силы. За вами будет выслан самолёт, сразу же вылетайте в Москву. Жду вас у себя.
– Хорошо, товарищ маршал.
– Сейчас передайте трубку дивврачу Соболеву.
– Вас, - протянул я трубку дивврачу.
Пока тот выслушивал распоряжения, я отошёл к майору, сообщив:
– Меня в Москву направляют, а часть ранбольных парни уже сюда доставили, да и ваших бойцов тоже. Под городом ожидают передачи восемнадцать санитарных обозов и ваши ребята. Думаю, до прибытия самолёта успею вам их передать, как считаете?
– Согласен, - ответил майор.
Дивврач, который уже закончил беседу, подошёл и слушал, тоже кивнул, приказав мне заняться этим немедленно.
Когда я на своём грузовике возвращался в город, а ко мне мотоциклист прибыл, посыльный, сообщил что самолёт прилетел, то из одного обоза взял шесть раненых, что точно переживут дорогу. Из стога на поле надёргали соломы, и положили на дно кузова, потом уже на него раненых, двое полусидели, и я тихонько покатил. Так медленно доехал до нашего бывшего госпиталя, корпусного подчинения, и передал раненых, которых понесли в здание, кузов отрытый, те замёрзнуть успели, машину принял местный снабженец, я дарил её госпиталю, и на легковушке, машине начальника госпиталя, уехал на местный аэродром, где меня посадили в самолёт, и вскоре мы, поднявшись в воздух, взяли курс на Москву. А самолёт-то знакомый, это на нём я в Киев летел. Ну да, вон заплатка на пробоине знакомая. Он и есть. Сам я, подняв ворот шинели, стал дремать. Холодно тут, но пока терпимо.
По прибытию в Москву, меня на штабной «эмке» повезли сразу в Генштаб. То, что стемнело вот уже как два часа, похоже никого не волновало. На входе я лишь сапоги до блеска довёл, хотя видно, что выпало им в последнее время немало, да щёткой прошёлся по шинели. Правда в гардеробе мне пришлось её сдать, форма тоже была не в лучшем состоянии, ночевал я не в домах, а в разных укрытиях, есть прижжённые угольками места, да и пропах походной жизнью и от меня тянуло дымом от костра. Провели меня в кабинет без ожидания, о моём прибытии уже сообщили:
– Здравствуйте, товарищ Гусаров, - вставая из-за стола и шагая навстречу сказал Шапошников.
– Мне про санитарные обозы уже сообщили, их встретили, размещают. Отдельная благодарность за спасение рот НКВД. Они уже приступили к охране важных объектов города.
– Не за что, товарищ маршал. Я считаю это мой долг.
– Хорошо, что нашу молодёжь мы правильно воспитываем. Какие у вас планы?
– Устроиться в гостинице, но перед этим узнать, как устроились беженцы в моей квартире?