Начало

Грошев Николай Геннадьевич

Шкет посмотрел по курсу пальца товарища — стоит деревянный магазин, чем-то напоминает русскую избу из школьных учебников истории. Вывеска с завитушками резными и надпись «Коловорот». Кивнул товарищу. Тут как бы на весь район магазинов больше нету. Ближайший от Коловорота, Бантик — два километра вверх по разбитому асфальту. Он там змеится, виляет весь, словно его по пьянке ложили. Впрочем, оно вполне возможно. Строительные работы вещь нудная, тяжёлая и долгая. Ещё и сейчас самый популярный вид чаепития среди рабочих строительного типа, обычно проходит с вкусной закуской. Чай просто крепкий сильно, без закуски никак.

— А что такое Коловорот?

—

Штык, я откуда знаю?

— Ну как…, твой же район.

— И чё? Не я ж магазин этот так назвал.

Штык согласно кивнул. Минуты две внимательно смотрел на магазин. Повернул голову и сказал:

— А давай вывеску спиздим?

— Зачем? — Сигарета опять выпала. Вот послал Бог товарища блин…

— Ну, — Штык пожал плечами, — так просто, смеху ради.

— Не буду я вывески пиздить.

— Ну как хочешь. — Вампир печально вздохнул, затянулся, выпустил колечко дыма и стал осматриваться. Не просто так конечно. Иногда он указывал на чем-то ему приглянувшиеся домики и спрашивал, кто там живёт. Шкет отвечал сжато, но подробно. Почти у магазина, Штык вдруг рассмеялся и стал повторять слово в слово, сказанное Шкетом.

— Делать нехер? — Буркнул парень, а Штык широко улыбнулся и сказал.

— Ты прикинь, я всё помню, что ты сказал. Вот тема реальная! Супермэн? — Он приподнял бровь, махнул рукой и презрительно скривился. — Лошара педальный! Штык — вот реальный пацан! — Хохотнул, на Шкета покосился. — Ну и ты тоже кореш…, вампиры рулят!!! — Вдруг заорал он на всю улицу. Шкет запнулся и чуть не упал носом в порог магазина.

— Дурак что ли? — Рыкнул он, восстановив равновесие и воровато озираясь.

— Не парься. Кто в вампиров поверит? Сказки-то всё. Гы.

Что-то неразборчиво бурча, Шкет открыл дверь и вошёл в магазин. Купили закуску, спиртное (две больших сумки исключительно водка), леденец на палочке Чупа-Чупс и две жвачки «I love you».

— Ну и нахер? — Поинтересовался Шкет, когда Штык с сияющим лицом взял жвачку с полки.

— В пасть и жевать, а не нахер. — Штык указал пальцем на прилавок рядом с кассой. На разноцветную пачку с надписью «condoms». — Нахер вот это, а это жёва басявая.

В общем, купили всё, после чего Шкет попросил сахар, кофе, лапшу и пакет макарон.

— Пожрать что бы. — Пояснил он товарищу.

— Рано ещё. — Понизив голос, сообщил Штык. — Не знаю что за хрень, но есть хочется реже, чем раньше. Не замечал? Вот ты сейчас есть хочешь?

— Нет. — Несколько ошеломлённо ответил Шкет. — Замедленный или более эффективный обмен веществ…, ох ты бля. — Выпучив глаза, вдруг произнёс Шкет. — Я со школы этой хрени не помнил.

— И я. — Штык почесал затылок, задумчиво весьма. — Ты вот сейчас сказал и столько всякой разной научной хрени вспоминается…, о! — Он счастливо улыбнулся. — Светка! Рубцова! Кореш, не поверишь, уже в 7-ом классе у неё вот такая жопа была! А титьки! Уууу! Конфетка!

Шкет весьма печально выдохнул и пошёл на кассу, расплачиваться.

— Алкаши проклятые. — Снова сказала им в след продавщица. Причём это была уже не тётя Клава.

— Шкет, надо что-то с глазами придумать. — Заявил Штык, когда они отошли от магазина метров на десять. — Палимся не по-детски.

— Очки тёмные надо…, здесь не продают, в городе только.

Штык глянул на разбитую дорогу, уходящую вверх, между густых зарослей кустарника и деревьев. Один дом стоит на пересечении улицы и этой дороги. Второй тоже стоит, с другой стороны, но не весь. Одна стена осталась.

Кирпичная она вот и осталась. Остальное местные на дрова давно растащили. Странно, что стену всё-таки оставили. Кирпич ведь тоже на дороге не валяется, в хозяйстве пригодится. Ну, к следующему лету, сто процентов и эту стену разберут. Такова судьба многих частных домов Ленска. Увы, жестокая реальность бытия — люди спиваются, умирают или уезжают. А домики потом растаскивают по кусочкам добрые заботливые соседи. Не, ну правильно — зачем дому просто так стоять? Верно же? Вот, а так в дело значит. Владельцу, может не понравится, а может ему всё равно будет. А пока он там узнает разтележется — дом сгниёт. Вот, что бы такого ужаса пустопорожнего расточительства не случилось, добрые соседи спешат на помощь — всё растащат, что плохо лежит, приберут заботливыми руками. Эх, Русь-матушка! Не иссекаемый океан энтузиазма, добросердечия и человеколюбия!

Кстати, о людях. Вампиры шли обратно медленнее, чем к магазину и снова ни кого не повстречали. Штыку даже жутковато как-то стало. Район-призрак. Дома стоят, деревья с ветра гнутся — и нет никого…, тут, поди, в полную луну ещё и оборотни шляются, и мертвецы и…

— Шкет, смотрел «Живая Мертвечина»?

— Чё? — Шкет запнулся и чуть сумку не уронил. — Это что, кино такое?

— Ага, классика. — Штык оживился, о чём только что размышлял, позабыл и с заметным интересом стал пересказывать содержание фильма. С акцентом на ту замечательную старушку, игравшую главного отрицательного персонажа. Смотрел он под солидной дозой героина, так что хорошо запомнил только самые интересные моменты, которые, не скупясь, дополнил деталями из других подобных фильмов. Минуты через три Шкета начало мутить, лицо слегка побелело.

— Что за маньяк такое говно снимал? — Выдохнул Шкет, не выдержав детального рассказа о том, как старушка накидала в суп гостям собственную гнилую плоть, отвалившуюся с весьма интересного местечка, которое приличные люди в общественных местах не показывают.

— Не знаю. — Штык пожал плечами и стал прорываться сквозь бурьян, устилавший приусадебный участок Шкета. — Кореш, чего у тебя тут такая жесть? Нафига сорняки выращиваешь?

— Сами растут. — Буркнул Шкет, двигаясь за спиной вампира.

— А, понял. — Понимающее кивнул Штык, притаптывая ногой очередной толстый высушенный стебель. Вдруг остановился, воровато огляделся, взял сумки под мышки и оттолкнулся ногами от земли. Тело вампира подлетело высоко вверх, он громко сказал «Йехххааанах!!!» и приземлился возле полуразрушенной веранды.

— Чёткий прыжок. — Невольно кривя губы, проворчал Шкет и продолжил пробиваться сквозь заросли. Возникла мысль тоже так прыгнуть. Всё-таки сухой кустарник это не трава полевая — неосторожно повернёшься и штаны в лоскуты порвёт. Сумка в руках тоненько звякнула. Шкет вздохнул и отказался от этой затеи. Нет, рисковать содержимым сумки — да хуже поступка просто быть не может! Там десять бутылок водки. А если пакет порвётся или не дай бог ручки оторвутся, и он вообще весь упадёт? Все ж бутылки побьются! А штаны фигня — штаны можно новые купить. Всё же в жизни любого человека есть вещи святые и непорочные, хула на которые хуже смерти. А что может более Свято, нежели водка? Квинтэссенция того, что содержится в вине, о котором в церкви говорят — Кровь Христова. Так что водка это фактически эссенция, можно даже сказать плазма, потому как в ней концентрат основного составного элемента любого вина. Шкет не стал рисковать.