Начало
Шрифт:
– Рансели, – сказал он. – Думаю, вы никогда не слышали подобного названия.
– Рансели, – повторила Бетони. И на секунду задумалась. – Город в Вест-Райдинге, стоит на реке Тиббл, производит шерстяные ткани, тонкое сукно, вельвет. Население – сорок пять тысяч. Ежегодно выпадает восемьдесят шесть дюймов осадков.
– Бог мой, – заметил он. – Вы, наверное, были первой в классе по географии, так?
– Совсем наоборот. Я была очень невнимательна, и учительница в качестве наказания заставила меня выписать все города Йоркшира.
– Вот
– Она была из Бредфорда.
– О, тогда я беру свои слова назад, Бредфорд – хороший город, и люди там хорошие. А вы сами откуда?
– Я из трех провинций сразу, – ответила ему Бетони.
– Как это?
– Моя родная деревня Хантлип всегда хвастается, что связывает сразу три провинции. Но ближайший к нам город – Чепсуорт.
– Чепсуорт, – повторил молодой человек. – Собор… река Идден… производство кожаных перчаток.
– Три реки, – поправила его Бетони, – Идден, Эннен и Нафф. И три крупных ручья – Свиггетт, Деррент и Шини.
– Не слишком ли много воды?!
– Все равно мы не можем сравниться с Рансели по количеству выпадающих осадков!
– Естественно!
Они шли вниз по склону и разговаривали, направляясь к центральной части парка. Там были расположены еще три утиных пруда. Бетони наклонилась над оградой и стала смотреть на уток.
– Почему у каждого пруда обязательно должны быть ограждения? – недовольно спросила она.
– Чтобы лисы не переловили всех уток.
– Лисы? Здесь в городе?
– Город вырос вокруг этих мест и прудов. Некоторые животные выжили и теперь добывают пропитание, как только могут. Три недели назад лиса выскочила из-под сцены, где играл оркестр, и некоторые горячие головы гнались за животным по всему парку. Вы разве не читали об этом в «Вестнике»?
– Нет, – ответила ему Бетони. – А вы, видимо, читали.
– Ну, я написал в «Вестнике» об этом.
– Тогда вы журналист?
– Ну, можно сказать и так. Я пишу о концертах в парках, и о том, как люди гоняются за лисами.
– Почему вы занимаетесь этим делом, если оно вам не нравится?
– Я должен отработать там определенное время. Что-то вроде практики. Но когда-нибудь я стану писать только о том, что меня действительно интересует. Я хочу освещать разные актуальные проблемы.
– Например? – спросила его Бетони.
– Двенадцатилетние дети, работающие на мануфактуре в Рансели… Условия труда в шахтах в Йоркшире… Девушки на фабриках, которые умирают в возрасте двадцати четырех лет из-за отравления свинцом, находящимся в краске… Есть много разных тем.
– Захотят ли люди читать об этом?
– Нет. Люди предпочитают узнавать о чем-то приятном. Но я их уважу! Вот уж точно уважу! Я начну с описания приема у лорда Соука, где только одни цветы для украшения зала стоили более четырехсот гиней. Потом я перейду к угольщику из Йоркшира, который добывает уголь в течение двенадцати
– Вы – радикал? – поинтересовалась у него Бетони.
– Я – Глас! – заявил молодой человек.
Он напомнил Бетони Ненси Спосс.
– То есть вы считаете себя совестью общества?
– Да, например, вашей.
– Моей? Но я не могу помочь бедным людям.
– Так говорят все.
– Наверно, приятно чувствовать себя Совестью. Почти так же, как быть Богом!
– Бог? – густым голосом повторил он. – Я бы мог лучше управлять миром, даже если бы у меня были закрыты оба глаза и обе руки крепко связаны за спиной! Не смотрите на меня так, мисс! Ведь вас все это волнует не больше, чем этих уток в пруду!
– Откуда вы знаете?
– У вас-то все в порядке. Вы похожи на одну из тех ламп, основание которых залито свинцом. Вас могут наклонять то в одну, то в другую сторону, но вы никогда не перевернетесь, как Ванька-Встанька! И у вас всегда будет аккуратный фитиль, и вы будете продолжать гореть, несмотря ни на что! Я в этом уверен.
Бетони рассмеялась.
– Но только до тех пор, пока во мне останется масло или керосин.
– Я невольно сделал вам комплимент, – заметил он. – Вам понравилось представлять себя маленькой лампой.
– Если вы можете быть Совестью, почему я не могу стать Светом? – спросила его Бетони. – Разве утопия возможна?
– У вас впереди всегда должна быть цель. Вы не должны выпускать маяк из поля зрения!
– Но бедные люди будут всегда?
– Почему? – спросил молодой человек и взглянул прямо в глаза Бетони. – Почему вы считаете, что бедные люди будут всегда?
– Я не знаю.
– Нет, вы знаете.
– Хорошо, я скажу вам то, что вы желаете слышать. Потому что есть богатые люди.
– Вам не хочется менять существующий порядок вещей, потому что вы привыкли к достатку. Вы не знаете, что такое голод.
– Мои родители были бедными.
– Но не вы?
– Нет, не я.
– Девушка, которая стоит вон там, – сказал он, кивнув в сторону Эдны, – она ваша знакомая? Она так уставилась на нас.
Бетони посмотрела на другой берег пруда и увидела Эдну, которая поспешила уйти прочь.
– Я должна идти, – ответила она ему. – Мы с ней немного поссорились, и мне не хочется усугублять нашу размолвку. Вы меня понимаете?
– Конечно, тогда прощайте.
– Вы себя сейчас нормально чувствуете?
– Да, мне просто не стоит больше лазить по деревьям.
– Тогда прощайте, – сказала Бетони и поспешила отыскать Эдну.
– Я пришла, чтобы извиниться, – сказала Эдна, – но я увидела, что ты уже занята беседой с молодым человеком.
– И ты меня прости, – ответила ей Бетони, – давай забудем, что мы поссорились.
– Кто этот молодой человек с такими мохнатыми бровями?
– Я не знаю его имени. Мы просто разговаривали.