Начало
Шрифт:
Бетони на автобусе поехала в город. Эдна была занята сегодня на примерке до четырех часов. Она просила, чтобы Бетони подождала ее, но Бетони была рада представившейся возможности побродить по городу одной. Ей нужно было подумать, поразмыслить, все взвесить.
День был солнечный, спокойный и влажный. Бетони сидела на верхней площадке двухэтажного автобуса. Она смотрела на проходивший поезд, на интенсивное движение на улицах, на толпы служащих, спешащих на ланч, и немного опьянела от впечатлений, все вокруг казалось ей прекрасным. Ей нравился даже звук мотора автобуса.
Вот
Вдруг стало больше света. Здания потеснились. Появились деревья и фонтаны, кругом запорхали голуби, и перед ней предстал на своей колонне Нельсон. Казалось, он парит в воздухе. Бетони заморгала. Она не верила своим глазам. Потом оглянулась на пассажиров, сидящих рядом с ней, и решила, что они все спят. Ей хотелось растормошить их всех.
– Да посмотрите же! Вот стоит адмирал Нельсон! Это же Трафальгарская площадь!
Но глаза людей были открыты. Спали их души, убаюканные страшной силой привычки. Бетони сидела и была вне себя от счастья. Она в Лондоне! Он расстилался перед ней и перед всеми: имеющий глаза, да видит!
Покинув автобус, Бетони двинулась по волшебным местам – перед ней была хроника прошлого и настоящего, запечатленная в камне. Здесь каждый камень, каждая пушка на постаменте были связаны с легендами и преданиями. Люди шествовали по камням и по страшным человеческим судьбам, которые могут стать завтрашней историей.
Бетони шагала не останавливаясь, и даже не знала, куда направляется. Она просто отдалась городу, и он готовил ей сюрприз за сюрпризом. Вот река, и по ней идет баржа, направляясь под Лондонский мост. Вот монумент с вечным огнем в память о страшном великом пожаре 1666 года. А вот и Тауэр, красивый и великолепный. Удивительное средневековье с алыми флажками, развевавшимися, как языки пламени на ветру.
Бетони шагала по городу, не разбирая дороги. Она бродила по узким улочкам и маленьким дворикам. Она видела, как поджариваются сосиски на огромных сковородах в уличном кафе. Запах супа, донесшийся из открытой двери, внезапно напомнил ей, как она голодна. Бетони спустилась по ступенькам вниз в зал, полный народа, и там заказала сосиски и картофельное пюре с луком.
Свой обед она запила кофе, приготовленным из зерен, которые смололи при ней в маленькой мельнице, стоявшей прямо на стойке.
Бетони продолжила свое путешествие и вышла туда, где возвышался собор Святого Павла, феникс, поднявшийся из пепла, акт веры города Лондона. Его купол был выстроен в виде небес, как они воспринимаются человеческим глазом.
– Послушайте, – обратилась Бетони к продавцу газет, стоявшему неподалеку. – Это же Святой Павел!
– Господи, Боже мой, где? – сказал он, чихая.
– Вот он, – показала Бетони. – Там,
– О, да! Он стоит тут довольно давно. Ну, по крайней мере, я его всегда тут видел, – Он смотрел на нее неприветливым взглядом, не улыбаясь, с совершенно серьезным лицом. – Не вздумайте его трогать, – хрипло заметил он. – Или вам попадет от всей королевской конницы и всей королевской рати. Да, да! И вас накажет Великая хартия вольностей!
Когда Бетони возвращалась домой, уже стемнело, и на улицах зажглись фонари. С длинными шестами по улицам бродили фонарщики. Один из них вытаскивал из фонаря сухую траву – видимо, воробьи свили там себе гнездо. Бетони была очарована светом ламп. Все улицы стали прекрасными и волшебными, и вечер предстал перед ней во всем своем очаровании. Бледные шары огня освещали все вокруг. Огоньки плясали во влажном воздухе, пока она ехала до Стентон-Райз.
Когда Бетони спустилась к ужину, мистер Брим встретил ее со вздохом облегчения.
– Мисс Изард! Слава Богу, вы вернулись. Мы так волновались за вас. Бродить одной по незнакомому городу! Мы боялись, что вы можете заблудиться.
– Вы что, заблудились? – спросил ее мистер Ламб.
– Да, я немного поблуждала в маленьких проулочках возле собора Святого Павла. Но мне хотелось посмотреть город.
– Вы потерялись, но зато узнали город получше, – согласился с ней мистер Ламб.
– Проулочки? – спросил мистер Торзби, глядя на нее с таким интересом, что ей стало неудобно. – Что за проулочки?
– Да, какие еще проулочки? – поддержала его Эдна.
– Ну, узкие переулки недалеко от собора. Так говорят у нас дома.
– Ну да, так говорят на диалекте, – заметил мистер Брим.
– Какое милое слово – проулок, – сказал мистер Торзби. – Оно четко определяет эти узкие проходы.
– Как у вас все прошло с Дочерью Испанского Короля? – спросила ее Эдна.
– Очень хорошо, она была мила со мной, – ответила ей Бетони.
Мистер Торзби, сидевший рядом с Эдной, внезапно нахмурился.
– Мне кажется, молодая мисс, вам не стоит так называть свою начальницу. У нее есть имя.
– Но ее все называют Дочерью Испанского Короля! Даже учителя.
– Вы же не учительница, – продолжал Торзби.
– Нет, – сказала Эдна. Ей стало неудобно. – Вы правы, я не стану больше делать этого. Клянусь вам.
Рука Эдны лежала на столе и прикасалась к его рукаву. Бетони обратила на это внимание. Она также видела, как мистер Торзби осторожно убрал свою руку и повернулся к мисс Уилкингс с какой-то фразой. Она также обратила внимание, что Эдна раскраснелась и была очень оживленной весь вечер.
Бетони нравилось заниматься в своей комнате по вечерам. Она готовила уроки на следующий день, или вела записи в дневнике, или писала письма домой. Если она сидела у окна, то могла видеть последние лучи солнца на темном небе. Когда Бетони уже не могла читать и писать, она сидела и любовалась тем, как меняются оттенки заката. Она видела, как на небе появляются первые звезды и последние птицы летят домой на ночлег. Когда наступала полная темнота, она вставала и зажигала газовый рожок на стене у двери.