Начало
Шрифт:
– А по-твоему, почему он заблудился? Потому что хотел найти то, чего нет. Но это не суть. Он заблудился, а пока искал выход – все выходы в корпуса закрыли на лето. Так он и сгинул здесь – в переходах.
– Кому-то помогает найти, если что из кармана выпало, кому-то наоборот мешает – важные вещи вытаскивая. Ключи там, телефон или деньги.
– А кто-нить видел этого вашего Потеряшку? – усмехнулся Глеб, проверив рукой кошелёк и ключи в кармане.
– Видели некоторые. Худой, с растрёпанными светлыми волосами, слегка безумным взглядом.
– Портрет
– Отличительная черта – очки, типа пенсне, только с полукруглыми стёклами.
– Ой, да хорош заливать про призраков всяких.
Лампы продолжали мигать, периодически погружая переход во тьму на секунду-полторы.
– Тебе смешно, а я когда в старом дежурил – чуть не поседел. Когда посреди ночи из одной из учебных аудиторий, закрытой, между прочим, сначала детский плач, а потом смешки такие, как у хулигана безнаказанного. Я аж замер как вкопанный возле двери, боясь пошевелиться. А когда этот хохотун-плакальщик приближаться к двери стал – я такого дёру прописал, что как пол не загорелся под ногами – не знаю.
– Так это потому, что там абортарий был в своё время, – объяснил Марк. – На анатомке тоже трэш творится. Помню, ребята рассказывали: засиделись там допоздна – кости учили. Уже уходить собрались – слышат, в соседней учебной комнате, где органы лежат, ходит кто-то и гремит. Ну, думают, лаборант задержался. Пошли попрощаться, а комната изнутри закрыта, а через стекло и видно только, что скелет над ёмкостями склонился. Думали, пошутил кто, а он возьми, да и черепушку свою лысую на них поверни. Тоже дёру дали такого, что Усейн Болт позавидует.
– Да, -да. Конечно. Чего только не придумают, – усмехнулся Глеб, проверяя время на телефоне.
– Придумают? А чего тогда на утро ёмкости все открыты да передвинуты, а на скелете пятна, как от формалина высохшего были?
– Ребят, а дверь-то закрыта, – прервал я начинающийся спор.
– Как закрыта? – задал самый умный вопрос Глеб, толкнув дверь, перекрывающую лестницу наверх, в лабораторный корпус.
– На ключ, как! – съязвил я в ответ, совсем не желая возвращаться назад по этим переходам.
– Молодые люди, телефоны не теряли? – Раздался голос позади нас, и мы все резко обернулись. Это был всего лишь студент, протягивающий нам наши телефоны. Самый обычный студент, в поношенном белом халате, худой, с растрёпанными белыми волосами и со слегка безумным взглядом под пенсне с полукруглыми стёклами.
– П… П… – начал заикаться Глеб
– Потеряшка! – завопили мы с Марком, вываливаясь в резко открывшуюся дверь…
– Вить, проснись! – Марк толкал меня в плечо, пытаясь привлечь моё внимание.
– А, что? – полусонным взглядом я обвёл аудиторию и сконцентрировался на Марке. – Лекция кончилась?
– Да, кончилась. Ты Глеба не видел?
– Нет, а его что ли не было? Я всю лекцию проспал…
Дилинь-дилинь!
– О, это как раз Глеб!
– Фотку прислал. Сейчас посмотрим.
В сообщении и мне, и Марку было лишь одно фото: селфи Глеба с каким-то худым студентом с растрёпанными белыми волосами и пенсне с полукруглыми стеклами…
Утро
Горло обожгло жидким огнём, который, упав в желудок, окончательно превратил его в филиал ада. Голова раскалывалась, в глаза словно насыпали раскалённого песка, во рту пару дней паслось стадо бегемотов.
– Твою мать… – звук поставленного на стол стакана отозвался в голове набатом. Ещё и птицы за окном орали как умалишённые – Завалите клювы, стерляди пернатые! – меткий бросок чего-то тяжёлого заставил птиц замолчать, правда в окне теперь зияла весьма не аккуратная дырка.
Попытка встать не увенчалась успехом – ноги не хотели слушаться, активно изображая из себя ватные столпы неизвестного происхождения. Руки, к слову, тоже плохо слушались.
– Как только смог кинуть это… Кстати, что я туда кинул? – беглый осмотр не помог решить этот вопрос. На диване, где до этого возлежало тело, кроме смятого замызганного пледа и пары островков обломков чипсов вперемешку с сухариками и прочим съестным мусором, ничего интересного не обнаружилось. На столе перед диваном кроме десятка бутылок, гор окурков, засохших обрезков какого-то сыра и докторской колбасы тоже ничего не было. Но чего-то не хватало.
– Стакан, – пришла в голову мысль, чем доставила определённые неудобства. – Хороший стакан был. Гранёный. – Голос, тяжело расходившийся по плотному прокурено-затхлому воздуху комнаты, был тихим, низким, с хрипотцой, что весьма подходило обстановке: тёмная комнатка, заваленная десятками бутылок, сотнями бычков и прочим мусором.
На подоконнике был замечен «джентельменский набор»: недопитая бутылка рома, пачка сигарет и телефон, а также повод открыть окно и пристроиться на широком подоконнике. Глоток рома прямо из горла привычно обжёг горло, сигаретный дым заполнил лёгкие. С экрана разблокированного телефона смотрело молодое улыбающееся лицо, в один миг сменившееся сигналом входящего вызова.
– Ты где?
– Выхожу
– Куда?
Но ответа уже не последовало: телефон падал на пол, а его хозяин – за стаканом.
– Не куда, а из кабинета. Сейчас буду.
– Давай быстрее, кофе стынет. Свежий сварил.
Взрослый взгляд на детские проблемы
– Давно мы с тобой так не сидели, сынку, не разговаривали, – отец сидел за столом, разливая по кружкам душистый чай.
– Да, бать… Чай сам заваривал, как раньше? – спросил сын, вдыхая бархатистый аромат горячего напитка.