Начало
Шрифт:
– Ты хоть забегай иногда, кроме тебя у меня родных-то и нет. – его лицо сморщилось и мне на мгновение показалось, что он вот-вот заплачет – Не забывай старика.
– Я постараюсь, Хью. Мне надо собираться, – отозвался я.
– Ладно, не буду мешать, – сказал он, продолжая стоять на месте.
– Что?
– Да так, хотел спросить все–таки про тот мешок, только ты не дерись, – он сделал шаг назад, но, видимо, любопытство глодало его всю неделю и пересилило страх, что я снова полезу в драку.
– Что ты хотел спросить? – меня раздражало любое упоминание о мешке, но пока я держал себя в руках. Если Хью станет донимать расспросами, просто пошлю его.
– Откуда он у тебя? – на этот раз обошлось без инсинуаций на счет моей ориентации.
– Мне в нем
Хью что-то промычал, но давать комментарии поостерегся.
– А что в нем странного? Богатые в такие мешки обувь складывают, – мне было интересно узнать, что такого особенного он увидел в мешке.
– Нет, в такие не складывают, там матерьяльчик дорогущий и вышивка ручная. Дай еще раз глянуть? А то лучше подари, – в глубокой молодости Хью подрабатывал в магазине тканей и до сих пор питал слабость к мануфактуре.
– Отстань, я его уже упаковал, – я встал, повернулся к старику спиной, ясно давая понять, что на разговоры у меня времени нет и, вообще, пора бы ему найти себе какое-нибудь занятие вне пределов моей комнаты.
– А кто тебе куртку вернул? - Хью видимо решил использовать мою разговорчивость на полную катушку.
– Брат той девушки, которую я принес со Страйта. – я повернулся к нему лицом, и видимо, было что-то в его выражении, что заставило Хью подавиться очередным вопросом.
– А-а… – неопределенно протянул он, шагнул назад и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Барахла у меня набралось немного, так что с переездом я управился за один день, сделав пару ходок на Жуке. Квартиру Иван получил в наследство от своего покойного деда. Иванова квартира располагалась в небольшом двухэтажном особнячке, через дорогу от старого сквера в десяти минутах ходьбы от центра города, в тихом и респектабельном районе. Дом был на трех хозяев, в каждую квартиру вел отдельный вход с крыльцом из пяти ступенек. Я часто бывал у Ивана в гостях и был знаком с его соседями. В квартире слева проживала Эмили Грин, дама восьмидесяти пяти лет, в прошлом звезда балета, некогда блиставшая на лучших мировых сценах. Дедушка Ивана, именитый ученый, большой ценитель балета и поклонник мадам Грин, купил квартиру рядом со своей музой, и до конца жизни галантно за ней ухаживал. Хозяином квартиры справа был Питер Бок, владелец небольшого риэлтерского агентства, который не появлялся дома неделями, проводя почти все время на южном побережье страны, где продавал фешенебельные виллы.
Квартира Ивана была небольшая, но в два этажа, на первом располагалась прихожая, кухня, ванная и гостиная, на втором спальня, кабинет Ивана и небольшая комната, которую Иван использовал в качестве маленькой оранжереи и кладовки. Цветами был заставлен весь дом, но мне это нравилось, зелень создавала ощущение уюта и обжитого дома, да и воздух казался чище. Я заглянул в оранжерею и отметил про себя, что Иван увез большую часть наиболее капризных растений в Университет, где за ними будут ухаживать студенты, но и оставшихся мне хватало за глаза. Окинув взглядом заставленное помещение, я прикинул, сколько часов будет уходить на полив, и пришел к выводу, что свободного времени у меня после переезда не будет. Огромный Джек все время терся рядом, урча и задрав хвост, я периодически об него спотыкался, каждый раз поминая его маму. У меня оставалось два дня отгулов, и я решил посвятить их обустройству на новом месте.
Разложив вещи, я спустился на кухню, заварил кофе, открыл холодильник, отметив, что продуктов там почти нет, и поднялся наверх, в кабинет, чтобы посмотреть оставил ли мне Иван какие-нибудь инструкции. Джек шествовал следом.
В кабинете все было как всегда. Огромный письменный стол, обычно заваленный бумагами, сейчас радовал взгляд идеальным порядком и чистотой, посередине стола на видном месте лежал желтый блокнот с записями, сделанными бисерным почерком Ивана. Инструкции оставил, не забыл. Я уселся в уютное большое кожаное кресло на колесиках и принялся изучать написанное. Инструкции, в основном, посвящались уходу за Джеком и орхидеями. Иван оставил фотоаппарат, чтобы я мог фотографировать его венерин башмачок и наклеил яркий стикер на этот самый башмачок, чтобы я не перепутал его с каким-нибудь другим цветком. Горшок стоял на подоконнике напротив стола. Я полюбовался на невзрачный кустик с длинной цветоножкой и продолжил чтение, с трудом разбирая Иванов почерк. Через некоторое время в глазах зарябило от напряжения, а инструкции стали путаться в голове. Я откинулся на спинку кресла и одним глотком допил остывший кофе, окинув взглядом кабинет. Две стены были заняты огромными книжными шкафами, под завязку набитыми книгами, расставленными безо всякой системы, энциклопедии соседствовали с книгами об искусстве, детективы с ботаническими атласами, альманахами и журналами, романы со словарями, роскошные подарочные издания по искусствоведению с потрепанными бумажными покетбуками. Вдоль третьей стены разместился уютный диванчик
Я взял фотоаппарат, сделал снимок цветка и включил компьютер, чтобы отправить Ивану свой первый фотоотчет. В углу монитора часы показывали половину одиннадцатого, день был довольно насыщенным, меня клонило в сон. Отослав почту, я откинулся на спинку кресла, с хрустом потянулся, выключил компьютер и встал. Подойдя к одному из шкафов, я вытащил одну из книг и направился в спальню, какой бы ни был напряженный день, без книжки мне не уснуть, а у Ивана неплохая коллекция классических детективов.
На следующее утро я по привычке проснулся в половине восьмого утра, подумал об Эсмириль, вспомнил, что у меня еще два дня отгулов, и стал придумывать, чем бы занять свободное время. Во время завтрака я решил сходить в библиотеку, поискать информацию о таинственном драконе и попробовать опознать язык, на котором была сделана надпись. Полотняный мешок был моей единственной зацепкой, единственной ниточкой, которая могла помочь мне найти Эсмириль. Я прибрался на кухне, накормил Джека и поехал в центральную библиотеку, где у меня был абонемент. Затея оказалась провальной. Перебрав с десяток книг по мифологии различных народов и пересмотрев образцы разных письменностей, я не нашел ничего похожего ни на дракона, ни на буквы с мешка. С гудящей головой и слезящимися глазами, я сдал книги библиотекарю и направился к выходу. На улице начинал накрапывать мелкий, холодный дождь. Желудок громко напомнил о том, что пора подкрепиться, я зашел в ближайшую закусочную, заказал горячий сэндвич, кофе и занял столик у окна. Расправляясь со своим поздним обедом или ранним ужином, я размышлял, где еще могу получить информацию по драконам и тут меня осенило, что в первую очередь мне следовало обратиться к моему школьному дружку Сэму, а не мучить невнятными требованиями несчастного библиотекаря. После окончания школы мы с Сэмом встречались не часто, но достаточно регулярно, чтобы быть в курсе основных жизненных событий друг друга. Сэм был старше меня на несколько лет, и жизнь его с юных лет была насыщенна и разнообразна. В десять лет он сбежал из дома и пару теплых месяцев скитался по стране, с холодами прибившись к цирку шапито и разъезжая с ними, подрабатывая то клоуном, то жонглером. Его кочевая жизнь продолжалась до тех пор, пока его не повязала полиция и не вернула по месту жительства. Отец отлупил его так, что Сэм неделю не мог сидеть, но страсти к приключениям не отбил, и уже следующим летом Сэм снова сбежал. Его ловили, возвращали домой, били, но, в конце концов, оставили в покое. Сэм пропадал по многу месяцев, возвращался домой и снова уходил, работая в цирке, участвуя в боях без правил, где ему сломали нос и уши, или просто бродяжничая по стране. Несмотря на кочевую жизнь, он умудрился окончить школу и через какое-то время заинтересовался татуировками. Рисовал Сэм отлично, всегда и везде, на обрывках картона, листах бумаги, стенах, на всем, что под руку подвернется. Увидев его рисунки, Сэма взял в ученики именитый мастер, с тех пор мой друг осел на одном месте и работал как проклятый. Сейчас Сэм считается одним из лучших татуировщиков страны, год назад он открыл маленькую студию на западе Города и, наверное, первый раз с момента рождения был полностью и абсолютно счастлив. Он работал по четырнадцать часов в сутки и жил бы в студии, если бы ночью кто-то хотел делать татуировки. Коньком Сэма были именно драконы, если он что-то про них не знает, значит, не знает никто. Я быстро допил кофе, вышел на улицу, сел в машину и отправился к Сэму.
Студия Сэма занимала небольшой подвал на 53 улице, вывеска приветливо мигала цветными огоньками, а на двери висела табличка «открыто». Когда я зашел Сэм занимался клиенткой, крашеной молодящейся блондинкой в годах, коричневой от загара, с ярким макияжем и голубовато-белыми вставными зубами. Он увидел меня, поздоровался и попросил подождать буквально полчаса, потому что не в состоянии оставить такую роскошную женщину без своего внимания. Роскошная женщина захихикала. Сэм любил всех женщин без исключения, с ними он был как бенгальский огонь, его запас хохм, анекдотов, довольно сальных шуточек и баек из его бродячей жизни был неистощим. Женщины от него млели и таяли, несмотря на его брутальную внешность. Ростом Сэм был под два метра, наголо бритый, со сломанным носом, в татуировках и пирсинге с ног до головы, но под этой толстой, разрисованной шкурой скрывалась тонкая, творческая и романтичная натура. Всех своих подруг, чтобы не путаться, он называл кисками и всегда умудрялся оставаться с ними в прекрасных отношениях даже после окончания этих самых отношений.
Я развалился на диване, и следующий час слушал пикировку и шутки Сэма, других мастеров и хихиканье роскошной женщины. Через час Сэм освободился и подошел ко мне, я поднялся ему навстречу.
– Как дела, брат? – он стукнул меня своим железобетонным плечом – Все у этого старого вонючки Стива?
– Ага, у него. Ты как? – я похлопал его по широкой спине.
– Да как видишь, работаю как лошадь, расписан на три месяца вперед. – Сэм с хрустом потянулся - Пойдем кофейку хлебнем, у меня есть минут сорок.