Начало
Шрифт:
Витя, как сказала мама, поживёт у нас дней восемь.
Звонил Поляков Алексей Алексеевич, спрашивал насчёт Севы. Я дал ему телефон Хабарова, не стал с ним долго разговаривать.
После ужина я принял ванну и окончательно протрезвел.
Глава 12 Марина Зудина
23 февраля 1988 года, вторник
Сегодня День Советской Армии и Военно-морского флота. В этот день в нашей стране принято дарить мужчинам подарки. И нам
Ездил на Арбат, покупал цветы ветеранам, заходил в ГИТИС. Там было пусто.
Отпустили с работы рано, с торжественного вечера я убежал. Приехав домой, сходил в библиотеку, сдал прочитанные книги. Снова взял роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы», части третью и четвёртую с эпилогом. Очень хочется перечитать. Подстригся за рубль тридцать, после чего перекусил и поехал гулять по центру Москвы. Прошёлся по Красной площади и очутился на улице Грановского, заглянул в квартиру за номером девятнадцать, в которой живёт Катя Голубева, с мужем-врачом Андреем Каприным и театровед Гера Веселовский.
Это не квартира, а театральная «малина», проходной двор. Каждый день там собираются актёры в большом количестве. Хозяева со смехом рассказали, что приходил участковый и грозился всех разогнать. Я попил с ребятами чай, послушал их умные разговоры и ушёл.
После выпитой вчера водки у меня болело сердце.
24 февраля 1988 года, среда
Наступила среда, день, назначенный мне Мариной Зудиной для встречи. С утра я весь издёргался. С работы ушёл в шестнадцать часов.
Из дома позвонил в театр-студию Табакова и узнал, во сколько кончается сегодняшний спектакль. Сказали, в двадцать один тридцать. Узнав, что хотел, лёг спать. Проспал ровно час, поужинал и поехал на встречу.
Выехал я рано, но оставаться дома было свыше моих сил. К тому же родственник Виктор из Волжска донимал философскими вопросами.
Приехал на место в двадцать один час. Зашёл в театр через служебный вход, никто моему приходу не удивился. Даже не поинтересовались, к кому я пришёл и зачем.
Спектакль закончился не в двадцать один тридцать, а в двадцать два часа. Всё это время я сидел и беседовал с женщиной. Она преподаёт в хореографической школе.
Вышла Марина, увидела меня, сидящего с моложавой учительницей по хореографии и не очень этому обрадовалась. Потом взяла себя в руки, переменилась, но какую-то обиду, чуть ли не ревность, я всё же прочитал в её глазах.
Мы шли пешком до станции метро «Лермонтовская». Навстречу хлопьями летел снег. В метро поговорили, но мало. Она приняла меня за восемнадцатилетнего. И удивилась, что весной мне стукнет двадцать пять. Дала свой домашний
25 февраля 1988 года, четверг
С утра ушли с Борисом на Лабораторный и провели там весь рабочий день. Читали вслух, по очереди, роман «Двенадцать стульев», играли в карты. Сегодня Борис уехал домой раньше, чего ждать вдвоём конца рабочего дня.
Звонила Таня, просила принести комсомольские взносы, я отложил это мероприятие до завтрашнего утра. А сам сидел и читал Ильфа и Петрова.
После работы, не заезжая домой, отправился в ГИТИС. Витя всю эту неделю снимается в художественном фильме, в институте его нет. Повидался с Юрой Черкасовым, Ваней Пилипенко, Владом Сычом.
Вместе с ними, вынужденно, слушал Юриного товарища по Театру-студии в Старом парке. Товарищ вспоминал, как они вместе с Юрой пили, гуляли. Подразумевалось: «А теперь ты вон как высоко взлетел, а мы как были ничем, так ничем и остались». Все понимающе кивали и давали несчастному высказаться. Затем он попрощался с нами и ушёл.
Мимо нас прошла Юля Силаева, мельком глянув на меня. Юра соскочил со стола, на котором сидел и опередил девушку, театрально открыв перед ней дверь. Юля улыбнулась и подыграла, сказав: «Вольно».
Я поймал себя на мысли, что все женщины, которых я знал и любил, в сознании моём теперь исчезли. Померкла для меня их красота. Я по уши влюблён в Марину Зудину и больше нет для меня никого.
Ваня с Юрой будут ставить отрывок из «Двенадцати стульев». И кроме этого Черкасов с Сычом будут делать отрывок по Чехову. Они сегодня репетировали, а я наблюдал за их работой со стороны. Если их интересовало моё мнение, то я им его говорил.
Прощались с Юрой в метро, на «Арбатской». Прощались сердечно и театрально, — сняв шапки и улыбаясь друг другу от души.
Домой я приехал весёлый и счастливый.
26 февраля 1988 года, пятница
На работу приехал рано. Взял в мастерской ключи от Лабораторного корпуса и скрылся, чтобы не видеть и не слышать опостылевших мне сотрудников.
Когда пришёл Борис, я уже и чайник вскипятил, и чай заварил, и блокнот, подаренный мне на двадцать третье февраля, исписал наполовину.
Пошёл сдавать комсомольские взносы. Таня, сильно похудевшая, взяла деньги и стала что-то рассказывать, «охмурять» меня. Я посидел, смиренно её послушал, а потом встал и ушёл.
Ходил в магазин. Попросил у новой продавщицы пончик. Сказал: «Дайте бедному студенту бесплатно». Продавщица испытующе на меня посмотрела, посыпала пончик сахарной пудрой и протянула его мне. Добрая душа. Разумеется, я за пончики заплатил.
Толя с Валерой приходили на Лабораторный, чинили лифт. Я спрятался и не показывал нос из каморки. В шестнадцать часов пошёл на занятия в театральный кружок.
Сидели мы в кабинете у Тани, дождались Артёма. Он пришёл мрачнее тучи. Сказал, что у сына обнаружили грыжу. Жена прилетает завтра. Занятий не было.