Начало
Шрифт:
Дома раздался телефонный звонок, приятный женский голос сказал, что беспокоят с «Мосфильма». Два молодых режиссёра снимают фильм «Брод» и меня просят завтра в двенадцать часов быть на киностудии. Звонившая женщина поинтересовалась, умею ли я держаться в седле. Я ответил, что кататься на лошадях мне ни разу не приходилось. Она сказала, что это не страшно, я должен буду в кадре проехать всего пять метров.
Не знаю, что им от меня надо. Порекомендовал им меня главреж Народного театра Николай Сергеевич Захаров.
Вечером звонил Женьке, он в раздумье. Брат Валера снова просит деньги взаймы, видимо, снова без отдачи. Наверное, правильно поступил
28 октября 1986 года, вторник
В этом году превосходная осень, как подарок всем нам от матери-природы.
На работе поздравляли с днём рождения Дубровина Константина Андреевича. Я вручил ему чайный сервиз и в одиннадцать часов отправился на «Мосфильм».
В триста тридцать девятой комнате девушки из творческой группы угостили меня конфетами. Вошёл режиссёр — молодой человек с умными глазами и цепким взглядом. Стал меня расспрашивать о Народном театре. О том, что ставят, какие роли я играю. В это время присматривался ко мне, подойду я ему или нет. Разговаривали недолго, режиссёр записал мои данные и сказал, что позвонят, если понадоблюсь. Сказал всё это, разумеется, другими, более обходительными словами.
С «Мосфильма» я поехал домой, поел, переоделся и вернулся на работу. Там Борька спорил с Константином Андреевичем об избирательной системе. Я сходил в клуб, купил два билета на «Осенний бал», и мы с Толей после работы пошли на вечер. Билет стоил один рубль пятьдесят копеек. За эти деньги обещали три бутерброда, два пирожка и чай без ограничения. Вечер устроили таким образом: танцы, викторины, танцы, викторины. Я танцевал с красивыми молодыми девушками, отдохнул и телом и душой. Во сколько закончился вечер, не помню, приехал домой, ещё шёл фильм, начавшийся в двадцать один сорок. Отец сказал, что звонили Соколов и Завьялов и просили меня им перезвонить. Совершенно незнакомые люди, может с «Мосфильма»? Завтра поинтересуюсь.
29 октября 1986 года, среда
Таисия Яковлевна вышла из отпуска. Опять слышен в каждом углу мастерской её визгливый голос. Женщины принялись обсуждать Марину Авдееву и осуждать её демонстративную измену мужу.
Узнал, что умер комендант Василий Швец в звании майора. Вчера на партсобрании выгнали из партии бывшего Веркиного мужа, Шишацкого. Валерка Кулямин принёс на работу шахматные часы.
Позвонил Ларисе Владимировне на «Мосфильм», узнать о вчерашних звонках. Соколова и Завьялова она не знает, но звонку моему она обрадовалась. Принялась подробно, словно уговаривая, рассказывать о том, что фильм снимают ученики Наумова, не «хухры-мухры». Сказала, что мне уже нужно мерить костюм, режиссёр, говоривший со мной, оставил ей записку насчёт меня. Просила позвонить третьего ноября. Интересно, что в записке и вообще, чего от меня хотят? Но может, всё выяснится третьего ноября.
На работе разгорелись страсти вокруг шахмат. В шахматы играют мужчины и женщины, все, кроме меня. Играют быстро, не раздумывая над ходом и поэтому с большими потерями.
После работы поехал домой, должен был встретиться с Аней. Но, к сожалению, встреча не состоялась. Я звонил, её не было дома. Возможно, неполадки на телефонной станции, потому что звонил и Женьке — никто трубку не брал, что невозможно. Мама у него всегда дома.
Смотрел беседу литераторов со зрителями. Поэт цитировал философа,
Я так настраивался сегодня на встречу с Аней, а в телефонной трубке безнадёжные, длинные гудки.
30 октября 1986 года, четверг
На работе с Борисом разгружали машину, играли в шахматы, ходили в магазин за сахаром и хлебом. После работы встретился с Женькой, передал ему нутриевые шкурки от брата Валерия. Женька с братом в ссоре, не дал Валерке денег взаймы.
Пошли с ним в кинотеатр «Рекорд» на фильм «Осень», билеты проданы. Через Ярмарку вышли на остановку двадцать восьмого троллейбуса. На остановке маленькие дети гладили большую бездомную собаку, которая улыбалась от счастья. Трогательное зрелище.
Вечером из дома позвонил Ане. Она вся в заботах. К ней завтра приезжают гости из Вильнюса, она готовится их принимать.
31 октября 1986 год, пятница
При входе на работу новый некролог. Молодая тридцатипятилетняя женщина ушла от нас в мир иной. Когда умирают молодые, мне становится страшно. Выкупил предпраздничный набор: горбуша, гречка, лимон и т. д. Вот такой контраст. Висит некролог в фойе, а перед ним снуют весёлые возбуждённые люди с заказами в руках.
Николай Сергеевич Захаров звонил из Народного театра. В понедельник меня ждут на репетицию сказки «Терем—теремок». Не знаю, кого мне там играть. Наверное, волка поочередно с Суворовым. После работы поехал домой, захотелось читать, что в последнее время со мной редко случается. Взял книгу Богомолова «Момент истины», отобрал в ней два рассказа: «Первая любовь» и «Кладбище под Белостоком». Выучу для экзамена.
Дочитал повесть «Иван» и прочитал семьдесят страниц романа «Момент истины». Так много я никогда не читал. Наверное, это связано с тем, что хороший слог у автора и мало пустых мест, всё по делу.
Я решил не смотреть телевизор, от него только голова болит. Становлюсь от него глупым и ленивым идиотом. Буду приходить с работы и работать с книгой, с живой мыслью.
Завтра еду с родителями в деревню, в Калужскую область. Будем «консервировать» дом в Пирово.
1 ноября 1986 года, суббота
Родители подняли ни свет, ни заря. Надел синюю телогрейку, рабочие штаны, резиновые сапоги и поехали на станцию «Матвеевская». Не заметил, как доехали до Малоярославца. Там купил орехи у мужичка, рубль — стакан. По дороге к Медыни, которой в этом году исполняется шестьсот лет, съел все орехи до последнего. Автобус большой, комфортный, ехал сидя. С Фёдоровки пешком по грязи. Осень в деревне всё же сильно отличается от лета. Видел поля со злаками, — оставленные, некошеные, комбайн брошенный. Как только показалась наша деревня из-за леса, я сразу увидел новый дом.
Пришёл в деревню первым, родители шагали с большим отставанием. Дом хороший, правда, маленький. Ну да в нём не хороводы водить. Летом и на чердаке и на террасе можно разместиться. А зимой мы на даче не живём. Работники схалтурили. Мы с Борисом, обливаясь потом, разобрали в Исаково пятистенку и огромный сарай, чуть ли не больше дома. А они собрали комнату из брёвен и на этом успокоились.
Расположились в старом домике с печкой. Террасу у входа разобрали, — доски понадобились для строительства нового дома, — поэтому сколько ни топили печь, ветер задувал в щели. Чувствовалось, что осень у дверей.