Начало
Шрифт:
Топливные отсеки, вроде как, расположены на днище корабля. Они защищены широкими бронелистами боковых маршевых двигателей, имеющих форму сужающейся к концу и сплюснутой с боков трубы. Дополнительный зазор служит облегчением конструкции, а на боковые же пилоны вынесены мощные маневровые двигатели позволяющий осуществить разворот в противоход и задействовать всю мощь маршевых двигателей для быстрого маневра. Такую штуку ставят на истребители последнего поколения, но чтобы на космический корабль таких размеров?! Да он пополам должен разложиться при такой нагрузке в первом же повороте, но видимо создатели нашли способ этого избежать. Там же расположены неизвестного
Все это делает корабль крайне живучим и сверхзащищенным в особо уязвимых местах. Кроме того, данная конструкция должна позволить выдержать невероятный уровень обстрела, а для судов подобного класса еще и показать превосходную динамику разгона с резкостью маневра, что дополнительно повышает живучесть корабля, так как он имеет высокий шанс выйти из конуса поражения орудий противника. Сам класс корабля можно было приравнять к уверенному A — MX, а может даже и A — LS. Немногим меньше линкора, но значительно больше сверстников своего класса. Скорее всего линейный крейсер? Для линкора не хватает огневой мощи… по крайней мере с виду.
С учётом всего этого, мне просто жутко представить, чем нужно было таким вдарить, чтобы оставить столь серьёзные раны? Верхняя часть корабля, где должна была крепиться антенна вырвана с корнем, и кое-как залатана. Похожие заплатки стоят на других пробоинах. Из этого можно сделать вывод, что после падения судно активно самовосстанавливалось усилиями членов экипажа. Но все-равно, дыры впечатляли, от таких попаданий мое «Сияние» точно бы разлетелось на запчасти как после удара молотка по стеклянному бокалу, а этот еще и приземлиться сумел. Воистину десятикратный запас прочности!
Но и этого было мало. Ученый не был бы собой, не сопоставь уже имеющиеся данные с тем, что он знал раньше. Те же наскальные рисунки, сохранившиеся до наших дней, достаточно точно передавали некоторые корабли Вестников. И этот не был исключением. Таким нехитрым образом, Мал предположил, что корабль имел раньше в носовом сегменте мощные сенсоры, от которых сейчас совершенно ничего не осталось.
Да, данные сенсоры признаны уязвимым элементом, но при этом, зачастую эти же сенсоры должны были позволить кораблю смотреть дальше своих врагов. У нас на вооружении есть корабль, который заточен под поиск врага и стоит на нем нечто похожее, разница лишь в том, что это «похожее» ест почти всю энергию на корабле, а данный крейсер в первую очередь самостоятельная боевая единица. Об этом ясно намекают спрятанные уцелевшие турели и ракетные установки, расположенные как раз между внешними и внутренними слоями брони, или направленные вперед шахты торпед.
Интересно, что экипаж помимо корпуса, от космоса отделяют системы, выполняющие помимо своих основных функций, еще и побочные, в виде дополнительной защиты и демпфирования. Данную компоновку активно эксплуатируют Звероиды, и как не странно Нау. В секторах последних, вообще, удивительно много обломков находят, но оно понятно, на их планетах шли наиболее ожесточенные бои. Или скорее побоище. Этим псионикам вообще сильнее всех досталось. Одна единственная родная планета, и то, города были уничтожены под ноль. Их разве что не травили как насекомых. Каким чудом их цивилизация вообще выжила — та ещё загадка.
Да, к слову, об экипаже. На мой интерес, куда тот делся, Мал только развёл руками. Никаких останков замечено не было, даже намёков на них. Ни-че-го. Они, конечно, не до конца обследовали судно, более того, они побывали едва ли в половине отсеков,
Оставив ломать голову над пришельцами, вернулся к сути. Одно дело повторить техническое решение, но вот повторить сплав из которого состоят корабли Вестников у нас не выходит, а потому даже лом цениться очень дорого. А тут не просто лом, а более-менее целый корабль!
Раньше я думал, что понимаю ценность найденного корабля и грезил, что смогу договориться с Хашем. Теперь понимаю — нас закопают вместе с этим кораблем, только бы не дать уйти информации. Или тем более кораблю. Вполне может быть, что рядом закопают и Хаша с его наёмниками. С другой стороны находки СЛИШКОМ ценная чтобы по нам били ядерными бомбами. Хм…
— Чи, ознакомься, — протягиваю через плечо заглядывающей за спину от любопытства девушке. Остальные техники держали себя в руках. Но стоило датопаду оказаться в очумелых ручках Чиссары, как все тут же её обступили. — Мал, что и изучением корабля? — уточняю для проформы. Мало ли они уже облазили все отсеки, только не успели их занести в планшет.
— Ну, половину судна мы изучили. Наверное…
— Что значит «Наверно»?! — повышаю голос.
— Мы изучили то, куда попали. Говоря иначе, где было открыто, туда и прошли. Двери ломать побоялись, я решил, что будет предпочтительнее попытаться их аккуратно открыть. Кто знает, что за ними? Вирус? Криокапсулы? Бомба?
— Резонно. Но что можете сказать по поводу уже обследованного?
— То, что говорил раньше. Корабль очень хорошо сохранился. У меня складывается впечатление, что, — Ириец оглянулся на тоннель, — подай на него энергию, и этот древний механизм оживет, — даже с неким благоговением медленно произнёс археолог. — Собственно, мы и подали. Двери были открыты без физических усилий, они открылись так плавно и легко, словно только вчера были обслужены. Сохранность деталей — феноменальная. По сути — корабль всё это время находился в консервации. Сплав, по крайней мере внешний слой — не подвержен коррозии, так что нет ничего удивительного в сохранности корабля. Да я вообще не уверен что это сплав, скорее какая-то кремне-органика с добавлением металлов.
— Интересное у вас впечатление. Где вход на корабль?
Ириец указал пальцем в тоннель.
— Дальше по штольне.
Бегло оценив, куда ведёт дорога, поворачиваюсь к Малу и намекаю небольшим движением головы на то, чтобы он шёл впереди. Ириец понял мою мимику правильно. Мал повел нас дальше по туннелю, где мы уперлись в аккуратно открытую гермодверь.
Сам проход в корабль уже выделялся отличиями от принятых мной конструкций. Шестигранный шлюз в виде соты, за которым начинался тоннель — коридор из тёмно-серого, отливающего лёгкой синевой металла. Покрытый рёбрышками пол надёжно фиксировал ботинок, не давая тому шанса на скольжение. Точно такие же «Рёбрышки» шли и по потолку. Казалось, что у корабля нет, ни верха, ни низа, выключенные лампы были и там, и там что создавало определённый дискомфорт.