Начало

Нерей Александр

— А откликаться будешь? — поймал её на слове, нисколько не удивившись, что так запросто забралась в мою голову.

— «Стихия» звучит поэтичнее, конечно. Но так как ты мал и бестолков, ладно, разрешаю дразниться. Пошли водой особой тебя умою, чтобы дерево увидел и верёвки на нём. А то не будет нас… Не будет меня дома, так тебе по ним залезать придётся, — сказала девчушка и поднялась со скамейки.

— От этой воды ничего плохого не начну видеть? — заколебался я, вспомнив о грядущем тринадцатилетии.

— Не бойся. Третий

глаз не откроется. А вот кое-что видеть начнёшь, это правда.

— Кое-что, кое-что. Я скоро насмотрюсь на свою голову. Буду по улицам, как малахольный, бегать от комариков на воздушных шариках, — плёлся я за девчушкой недовольный предстоявшим умыванием, как Буратино за Мальвиной, и без умолку бормотал. — Всё одно, что думай, что кричи – услышит. Потом что-нибудь похуже умывания устроит.

Мы подошли к избушке и поднялись на крыльцо. Всё вокруг было деревянное, но аккуратное и очень ровное. Не увидев следов гвоздей и прочих щербинок или трещин, я подумал, что всё изначально было сделано из какого-нибудь жидкого дерева, которое впоследствии вот так ровно и гладко застыло.

— Жди здесь, фантазёр. Ну надо же, жидкое дерево, — усмехнулась Стихия и вошла в избушку на высоченном фундаменте, который я разглядел, но так и не сообразил, почему он был намного меньше основания избушки.

— Яйца высиживает, — решил озвучивать все мысли подряд, всё одно, они для девчушки были слышны, как если бы каждый раз их громко кричал.

— А вот и я, — сказала Стихия, когда принесла деревянный ковшик с водой.

— Пить или умываться? — уточнил я на всякий случай.

— Как пожелаешь.

Я напился сколько того потребовала душа, а остатками воды умылся.

— И много у вашей мамки таких стихий? — завёл взрослый разговор.

— Стихий в мире много. И все они разные. Стихия огня, стихия воды. Только я другая стихия. Я, как стихия природы. Но не родная этим мирам, а удочерённая Кармалией, — неохотно призналась девчушка.

— Ты же, вроде, помощница её? Метки расставляешь.

— Это чтобы осознала: во вселенной всё не просто так. Каждая жизнь важна. А воробей это или жук, человек или собака… Ой! Совсем забыла. Давай ковшик. Сейчас за подарком сбегаю, — сказала природоначальница и удалилась в избушку.

«Только подарков мне не хватает. Что ещё эта падчерица удумала?»

Дверь избушки распахнулась и на крыльце появилась девчушка с крохотным щенком на руках.

— Вот мой подарок. Сама Кармалию просила, чтобы и у тебя такой же был, как у всех.

…Ой! Извини. Твоя Кукла ещё не… Она сегодня ночью… Уйдёт… Сам увидишь. Я ещё и для этого воду просила… Чтобы ты всё… — о чём-то хотела сказать Стихия, но нужных слов не находила.

— Кукла сегодня умрёт? А на кой мне этот барбос-молокосос? Вместо неё на цепь и дом охранять? — расстроился я до слёз, хотя знал, что это вот-вот случится с заболевшей Куклой.

— Я же для тебя. Во всех мирах, кроме Скефия, есть такие, а в твоём… —

снова запнулась Стихия.

— Что в моём?

— У всех Александров появятся такие кобельки, а если миры полностью сравняются, тогда они все издохнут. А вы потом жалеть будете… Ты хоть знаешь, как вы все… Что-нибудь в кармане есть? Фокус хочу показать, — предложила кудесница-ровесница, когда окончательно запуталась в объяснениях и пророчествах.

— Со сметаной? — спросил я сердито и начал шарить в карманах.

Кроме пятака и десятикопеечной монетки, ничего не нашлось, да и те я таскал с собой на всякий автобусный случай.

— Давай пятак, — скомандовала Стихия. — Подержи… Сам потом его назовёшь.

Я протянул монету девчушке и нехотя взял у неё щенка с мутными слезившимися глазками.

— Смотри на руки, — скомандовала Стихия и начала представление. — Миры делают такое же, но в крупном масштабе. Следи за руками.

Она крепко зажала пятак в кулачке. После этого второй ладошкой обняла кулачок с пятаком и с силой сжала пальцы вокруг него. Потом энергично затрясла руками вверх-вниз, а я увидел необъяснимое зрелище: обе руки срослись друг с дружкой кулачками так, что стало не разобрать, которая из них вокруг, а которая внутри с пятаком.

Я мигом подскочил и заморгал, пытаясь осмыслить происходившее.

— Конечно, таким можно удивить даже после живого винограда, — выразил восхищение.

— Дальше смотри, — скомандовала Стихия и коротко тряхнула сросшимися кулачками.

Руки разъединились, и она продемонстрировала два кулачка.

— Ха-ха-ха. Это мой Туман смеется, — сказал я и поймал себя на том, что уже окрестил щенка. — Это я пёсика назвал за туман в глазах.

— Смотри, дубинушка, — велела Стихия и разжала кулачки, продемонстрировав на каждой ладошке по пятаку.

— Класс, — восхитился я. — А ещё раз можешь?

— Чтобы на мороженое хватило?

— Вдруг ты свой пятак подсунула? — схитрил я.

Девчушка сложила оба пятака в один кулачок и повторила фокус. Дёрнула сросшимися руками, разделила их и снова продемонстрировала две ладошки. На каждой по два пятака.

— Опять не веришь? Можно ещё раз, — сказала она и снова сложила пятаки в один кулачок и в третий раз начала фокус.

— Теперь ангину заработаю, — рассмеялся я. — Лучше словами объясни.

Покончив с фокусами, Стихия протянула мне горсть монеток.

— Получи сорок копеек. Смысл поймёшь, когда время придёт. А сейчас тебе собираться пора. Кстати, о чём мы условиться должны?

— Тренировка должна была… А я сейчас верёвку-невидимку увижу? — вспомнил я о цели визита.

— Не только верёвку. Всё, что тебе можно, пока не подрос, всё теперь увидишь. Страшного ничего. Айда к засохшей берёзе, — позвала фокусница по имени Стиха и побежала.

— Теперь ты Стиха! — крикнул я вслед, потом покрепче прижал притихшего Тумана и рванул за девчушкой.