Начало
Шрифт:
– Можете как-то прокомментировать?
Подследственный равнодушно смотрит на снимки.
– Вот эта девочка жила в двух кварталах от нас. Владела огнем на приличном уровне. Этих двоих встречал в школе, водники. Больше не знаю никого.
– Какова дальнейшая судьба архива?
– Потерялся.
– Как он выглядел?
– Как большой серый чемодан с бумагами.
– Вы его изучали?
– Да.
Вопросы идут по кругу в который раз. Следователь пытается поймать на нестыковках, подследственный отбивается.
– Хорошо продолжим с этим вопросом
– Можно покурить? И воды?
– Сейчас распоряжусь.
Пока Залесский, он же Суханов, перекуривал, безликий ПГБ-шник обдумывал дальнейший план допроса. Дело о "доме смерти" раскручено давно, интересны только лабораторные журналы, но он дожмет этого живого покойника. Пора переходить к нынешним дням.
– Чем вы занялись, женившись?
– Тесть пристроил меня в свиту Потемкина-младшего.
– Наследника клана?
– Да.
– Каковы были ваши обязанности?
– Подай-принеси.
– Почему вы ушли из свиты Павла Александровича?
– Меня невзлюбил Потемкин-старший, глава клана.
Опять по кругу. Это уже пятый следователь. Вопросы-ответы, вопросы-ответы...
– От кого исходила инициатива, назначить вас в интернат для одаренных?
– На меня вышел представитель клана Болквадзе. Предложил два миллиона рублей за подготовку любых нескольких детей для исполнения роли двойников после запланированных терактов. И столько же по представлению результата. Они же подготовили мне легенду и биографию, провели назначение в императорской канцелярии
– У вас был опыт преподавательской деятельности?
– Нет, но учебный процесс, как мне сказали, уже налажен. Надо было только выбивать финансирование и не мешать учителям. С первым обещали помочь.
Следователь раскладывает перед подследственным с десяток фотографий.
– Объясните, кого и как вы готовили.
– Вот этого - на двойника сына Лебедева. У него нестандартный источник, для сходства требовалось только увеличить резерв. Вот этого - на роль младшего царевича, вода и молния вместе с землей. Редкое сочетание. Требовалось развить молнию и землю до приемлемого уровня. Скинкис и я проводили индивидуальные тренировки, накачивая источник недостающей стихией. Если проводить такой процесс регулярно, то источник показывает рост, раздуваясь от полученной энергии.
– Но ведь позже энергия утекает обратно.
– Ну и что. Нам ведь надо было добиться только временного сходства. Чтобы добавить неразберихи.
– Как вы собирались добиться внешнего сходства?
– Дети должны были пострадать при взрыве и получить ожоги.
– А этот мальчик?
Молчание.
Вся следственная бригада уже четвертый месяц ломала головы, на чьего двойника годился Егор Васильев. Ни по возрасту, ни по источнику выдать его за кого-то не получалось.
– А вы знаете, что если б не этот мальчик, вас бы не взяли?
На лице подследственного впервые появляются чувства. Ненависть и злоба.
– Он позвонил Милославскому прямо из вашего кабинета. По правительственной связи. Кстати, откуда у вас правительственная связь?
– Союзнички провели
– в голосе Залесского появляется такая жажда крови, что следователю хочется проверить, работает ли артефакт блокировки силы.
– Он-он, вам разве еще не говорили?
– Нет...
– Ну же, Залесский, объясните!
– старается дожать следователь.
И Залесского прорывает:
– Гаденыш, ублюдок! Гнилая кровь!
– бывший завуч почти шипит еще пару нецензурных эпитетов, а потом внезапно, словно решившись на что-то, начинает торопливо рассказывать.
– Меня Потемкины на первый же день вычислили, гады. Я еще устроиться в усадьбе не успел, а меня сразу в подвалы бросили. И тоже спрашивали... Хорошо спрашивали... Спрашивать они умеют... Все отцовскими экспериментами интересовались. Архив сразу отобрали. Только их одно интересовало - как вывести человека с определенным набором свойств источника. Несколько месяцев мурыжили, а потом отпустили. Лабораторию дали. Сначала просто с одаренными работал, а когда результаты пошли, велели с источником наследника работать на предмет прокачки. Под присмотром, конечно. Там целый штат врачей и ученых был. Только он баран полный... точнее кролик... Его от лекарств на блуд пробивало. В усадьбе-то ладно, ему баб быстро организовали, а вот на выездах дерьмо полное было... Не везде же можно девку с собой таскать. А курс препарата и тренировок на года рассчитан. Случалось, что прямо на улице ловили, когда ему припрет.
– А потом, что с девками делали?
– от неожиданности рассказа у унылого следователя тоже проснулись эмоции.
– Что-что? Денег давали, да выпинывали. Кто им поверит-то?
– Залесский даже усмехнулся.
– Два года прошло, курс закончился, а этот кроль во вкус вошел. Отец его женить собрался, а этот болван уперся. Ну, Потемкин-старший на нас всех и взъелся, что плохо с Павлом работаем. Разогнал всех к чертям собачьим, а к нему новых людей приставил.
– И вас вот так просто всех отпустили?
– Нет, конечно. Всем блокировку поставили, да на другую работу в клане перевели. Меня в лабораторию обратно. А архив и наработки, конечно, не вернули. Потемкин, гад, еще так ухмыляясь, при мне все в родовую сокровищницу унес и демонстративно на личный замок закрыл.
– А дальше?
– А что дальше?.. Наследник женился, детки пошли, вроде даже что-то у них получилось, чего хотели. Так что через несколько лет эксперименты и лабораторию свернули, а меня заговорщикам подставили.
– И вы согласились?
– А кто меня спрашивал? Жена и дети у них, лаборатория и материалы тоже. Куда мне деваться-то? Только у меня, как этого мальчишку увидел, прямо все перемкнуло. Вылитый Пашка в молодости. Ну и решил, что верну господам Потемкиным за все хорошее. Под шумок с парнем в клановую сокровищницу проберусь. Только у мальчишки источник в целительство перекошен был, вот Скинкис и пытался его прокачать по старой отцовской методике, препаратов-то мне взять неоткуда было. Те, что выдавали, все под счет были.