Начало
Шрифт:
А вот для нашего Занудвилля мой шестнадцатый день рождения, похоже, ничем не отличался от всех прочих дней.
Начать с того, что этот придурок Недотык заорал с утра пораньше:
— Эй, Рэйвен, вставай! Ты ведь не хочешь опоздать? Пора в школу!
Как могут двое детей у одних и тех же родителей быть настолько разными?
С трудом выбравшись из постели, я натянула черное хлопчатобумажное платье без рукавов и черные туристические ботинки, после чего подкрасила свои довольно полные губы черной губной помадой.
На кухонном столе меня поджидали
Указательным пальцем я собрала с пирожного-шестерки сахарную глазурь и облизала палец.
— С днем рождения! — Мама поцеловала меня и вручила пакетик. — Это, вообще-то, на вечер, но можешь открыть и сейчас.
— С днем рождения, Рэйв, — присоединился к ней папа и чмокнул меня в щеку.
— Ручаюсь, ты понятия не имеешь, что мне даришь, — поддразнила я папочку, взяв пакет.
— Зато я уверен, что это стоит уйму денег.
Я потрясла легкий пакетик в руке, а когда там что-то задребезжало, в изумлении уставилась на именинную оберточную бумагу. Неужели это ключи от машины, от моего собственного «бэтмобиля»? [4] В конце концов, это мой шестнадцатый день рождения!
— Мне хотелось подарить тебе что-нибудь особенное, — с улыбкой сказала мама.
Я взволнованно разорвала упаковку и приподняла крышку коробочки для украшений. С ее дна на меня уставилась нитка светящихся белых жемчужин.
4
Бытовое название одной из моделей «кадиллака». (Прим. перев.)
— У каждой девушки должны быть жемчужные бусы для особых случаев, — заявила мама, сияя.
Сама она, когда была хиппи, носила бисерные любовные фенечки и, видимо, считала нитку жемчуга корпоративной версией чего-то подобного. Я выдавила кривую улыбку, пытаясь скрыть разочарование, пробормотала «спасибо» и крепко обняла обоих родителей.
Первым моим порывом было убрать бусы обратно в коробочку, но у папы с мамой сделались такие физиономии, что мне пришлось срочно их примерить.
— На тебе они выглядят шикарно.
Мама светилась.
— Приберегу их для действительно особого случая, — заявила я и упрятала-таки подарок в коробку.
Прозвучал дверной звонок. Пришла Беки с маленьким черным подарочным пакетом.
— С днем рождения! — воскликнула она, когда мы вошли в гостиную.
— Спасибо. Тебе не стоило ничего мне дарить.
— Ты это твердишь каждый год, — насмешливо фыркнула она, вручая мне черный мешочек. — Кстати, умрешь, но не догадаешься, что я видела, — заявила подружка, понизив голос. — Во дворе особняка разгружался фургон.
— Не может быть! Кто-то наконец въехал туда?
— Наверное. Мне удалось увидеть только грузчиков. Они втаскивали в дом дубовые письменные столы, дедовские часы с боем и огромные упаковочные ящики с пометкой «Грунт». Вроде бы у новых хозяев есть сын-подросток.
— Ага, из тех, что на
5
«Лига плюща» — сообщество выпускников группы самых престижных университетов и колледжей Америки. (Прим. перев.)
— Точно. А еще сносить ворота и ставить белый забор из штакетника.
— И пластикового гуся на передней лужайке.
Мы обе смеялись как сумасшедшие, но я не забыла запустить руку в мешочек.
— Уж раз тебе стукнуло шестнадцать, то я решила купить для тебя что-нибудь особенное.
Я вытащила черный кожаный шнурок с амулетом из сплава олова со свинцом в виде летучей мыши!
— Вот это класс! — завопила я на весь дом и тут же повесила амулет на шею.
Мама взирала на меня из кухни с явным неодобрением.
— В следующий раз мы просто дадим ей денег, — сказала она моему отцу.
— Жемчуг! — прошептала я Беки, когда мы выходили из дома.
В спортзал я заявилась в черной футболке, шортах и своих армейских ботинках — это вместо белой майки, таких же трусиков и кроссовок. Я никогда не могла понять, какой смысл в белой физкультурной форме? Разве белый цвет помогает добиться лучших спортивных результатов?
— Рэйвен, у меня нет желания и сегодня отсылать тебя к директору. Почему бы тебе хоть раз не устроить мне передышку и не надеть то, что положено, — нудил мистер Харрис, учитель физкультуры.
— У меня сегодня день рождения. Может быть, вам в честь этого события стоит дать передышку мне?!
Харрис уставился на меня, не зная, что и сказать.
— Так и быть, но только сегодня, — наконец согласился он. — И не потому, что сегодня твой день рождения, а потому, что у меня нет охоты отсылать тебя к директору.
Мы с Беки захихикали и направились к трибуне, где дожидался наш класс.
Тревор Митчелл, мой детсадовский главный враг и его закадычный друг, проныра Мэтт Уэллс, пошли за нами. Оба такие из себя прилизанные, богатенькие, правильные футболисты — короче, снобы. Они считали, что выглядят классно, но меня мутило от их самоуверенности.
— Сладкое шестнадцатилетие, — принялся куражиться Тревор, явно подслушавший мой разговор с мистером Харрисом. — Как чудесно! Пора любви, как думаешь, Мэтт?
— Так оно и есть, дружище, — поддержал его Мэтт.
— Слушай, а до меня дошло, почему она не носит белое. Это ведь цвет невинности, верно, Рэйвен?
Парень он видный, тут уж не поспоришь. Красивые зеленые глаза и прическа идеальная, как у модели. У этого типчика имелась девчонка на каждый день недели. Он был, что называется, плохой мальчик, к тому же богатенький плохой мальчик, одним словом, зануда.