Начинаем жить
Шрифт:
Дело шло к вечеру, смеркалось, и манекены с загадочными улыбками смотрели из освещенных витрин на разношерстную летнюю толпу, что текла по улице.
Виктор остановился перед подъездом и взглянул на часы — он не только не опаздывал, но пришел даже раньше минут на двадцать. Известно, что на деловые свидания и даже в гости раньше назначенного часа приходить не след. Виктор погулял еще по улице, покурил, поглазел на соблазнительные витрины и ровно в семь набрал номер на домофоне:
— Виктор к Алексею Борисовичу, — отрекомендовался
Дверь запела на разные голоса и открылась.
Он поднялся на третий этаж и позвонил в единственную обитую кожей дверь с золотым глазком. Про себя он, может, и робел перед этой пухлой самодовольной дверью, но виду не показывал. Открыл ему дверь тоже пухлый человечек в очках с золотой оправой. Передняя была заставлена какими-то массивными коробками, но чувствовалось, что квартира большая и просторная, откуда-то слышались женские голоса, смех и звуки пианино. Где-то в дальних комнатах то ли веселились, то ли учились музыке. На Виктора пахнуло покоем и довольством, которые копились не одно десятилетие, и было в этой квартире что-то такое, что можно только нажить, но никак не купить.
Хозяин и гость поздоровались, и гостя пригласили пройти в кабинет. В кабинете из новшеств был разве что ноутбук, но лежал он на массивном письменном столе с львиными лапами, неподалеку от письменного прибора с бегущим Меркурием. Вдоль стен стояли книжные шкафы с книгами, висело несколько картин. При этом сразу чувствовалось, что старина приобретена не вчера и не позавчера у антиквара в магазине, а вещи старились сами собой, не сдвигаясь с места.
— Ну-с, молодой человек, показывайте, с чем пришли, — предложил хозяин, посверкивая сквозь очки острым голубым глазом, и указал широким жестом на зеленое сукно стола, — раскладывайте.
Виктор достал заветную папку.
— Я один рисунок хотел показать и посоветоваться, — сказал он, и, торопливо открыв папку, стал перекладывать листы, чтобы дойти до главного.
— Я вижу, что у вас их больше, показывайте, не стесняйтесь.
Виктор подвинул папку Алексею Борисовичу.
— В общем, смотрите сами, что и как, — буркнул он.
— А вы тоже садитесь, будем вместе смотреть, — предложил хозяин.
Они сидели, и Алексей Борисович бережно перебирал рисунки и акварели. Одни сразу будто жухли у него в руках, другие словно бы оживали и светились радостным светом. Когда они дошли до Матисса, Виктор сказал:
— Я вот об этом хотел посоветоваться.
Алексей Борисович рассматривал рисунок пристально.
— Вы его продать хотите? — спросил он.
Виктор помедлил и решительно кивнул.
— Видите ли, это не такое простое дело, — принялся объяснять Алексей Борисович. — Сначала должна быть экспертиза, стоит она недешево. Если эксперт установит подлинность, то желательно, чтобы рисунок поучаствовал в выставках, попал в каталог, то есть подлинность его была удостоверена, а дальше уже, конечно, можно и продавать, и за очень, очень
— А вы можете быть экспертом? — спросил Виктор.
— Я бы на себя не взял такой ответственности, — сказал Алексей Борисович. — Я — специалист по русской живописи девятнадцатого века, западную графику двадцатого знаю недурно, но за экспертизу не взялся бы. Может быть, вам стоило бы обратиться к западным экспертам, их мнение в данном случае было бы самым весомым.
— А как к ним обращаться?
— Каналы есть, но у них и консультации платные. Думаю, вы свои деньги в рублях считаете, а не в долларах.
— Да уж, — признал Виктор. — Выходит, положение безвыходное?
— Почему же? Деньги можно занять. Или, например, продать несколько рисунков из папки. Есть очень милые вещи на любителя, и есть любители, которые их купят не как великую ценность, а как приятную художественную вещь. Деньги, конечно, будут небольшие, но все-таки начало положите. Согласны?
— Я-то согласен.
Алексей Борисович отобрал несколько акварелей.
— Предложу. Позвоните на будущей неделе, узнаете о результатах. Комиссионных беру пятнадцать процентов.
— А на эксперта мне хватит?
— Ничего не могу вам сказать. Посмотрим.
Разговор Виктора не очень-то обнадежил. Он рассчитывал совсем на другое. Рассчитывал, что такую ценность у него с руками оторвут и он, мигом сбыв с рук Матисса, сделается владельцем шикарной квартиры в Москве, купит шикарную машину и… Дальше фантазии как-то не шли. Правда, он собирался еще намекнуть Вере, чтобы быстрее бросала своего старичка, и они закрутят такие дела! А какие дела, он пока не мог сообразить. Но с Матиссом затевалась какая-то тягомотина, и это Виктору совсем не нравилось. У него времени ни на какую тягомотину не было, того и гляди, уезжать придет пора.
В кабинет постучали и, не дожидаясь ответа, открыли дверь. Вошел симпатичный чернявый паренек с быстрыми темными глазами.
— Петруша, не надо ли чего? — улыбнулся Алексей Борисович. — Нет, ничего не надо, Петруша. Спасибо.
Быстрый Петрушин взгляд уже заметил Матисса и обратился на Виктора, тот встретил темный лукавый взгляд, немного набычившись. Быстро собрал оставшиеся рисунки в папку и сказал:
— Спасибо, значит, вам оставляю четыре рисунка и на будущей неделе позвоню.
— Да нет, мне не надо ничего отставлять, — сказал Алексей Борисович. — Вы мне позвоните, я сообщу вам телефоны желающих посмотреть, и вы договоритесь о показе.
— Спасибо, спасибо, — совсем уж уныло кивнул Виктор. Дело становилось все хлопотнее: поездки, показы. Сбыть бы все сразу с рук, получить побольше, и дело с концом. К тому же в квартирах вроде этой он не чувствовал той непринужденности, какая могла бы помочь ему требовать за свое добро нужную цену и отстаивать ее отчаянной торговлей. Здесь он терялся и терял весь свой задор.