Начинка
Шрифт:
Или съесть.
Множество нехороших мыслей пронеслись в голове Киры. Она не могла позже сказать, все ли принадлежали непосредственно ей. Скорее, частично. Тем не менее, выдавить из себя улыбку пришлось, хотя как она ненавидела делать это, даже ради благополучной репутации.
— Если перенервничаю, такое случается. Но в последние месяцы всё было хорошо, так что я сама и забыла о своей… особенности.
Как странно. Киру больше не волнует успеваемость в школе, стремительно меняющиеся мнения учителей, некогда восхваляющих ученицу, а также взаимоотношения с обществом, но отчего-то сейчас она вдруг захотела сгладить свой поступок.
На следующий день она не появилась в школе, но вместо решения как следует набрать недостающие часы сна, Кира до изнеможения шагала по городу, глазея куда угодно — лишь бы меньше думать о неприятом, отвлечься и, если получится, забыть.
И это было невозможно. По крайней мере, для этого требовалось поспать, чтобы информация улеглась в голове и потеряла первостепенную важность. А Кира не могла себе такого позволить, пока ей не удастся найти ответы. Да и удастся ли вообще? Своим отказом ото сна Кира сделает ещё хуже, потому что с каждым новым часом эмоции будут усиливаться, принимать отрицательные формы и уничтожать её изнутри. Она свихнётся. Но ещё больше она боится увидеть новые последствия своих снов.
Ведь не Кира душила Эрику. Это был обман, чёртова непонятная мания, бред. Ибо никогда у неё не было проблем с лунатизмом, точнее, самого лунатизма. Ей пришлось соврать Эрике. Но если бы Кира решила по собственной воле причинить вред кому-то на прошедшей вечеринке, намерения даже извиниться не появилось бы. За свои поступки Кира никогда не испытывала лишних недовольств. Она всегда продумывала всё заранее и готовилась к ответным реакциям людей.
Только не теперь.
Ближе к четырём дня телефон начал волновать Митчелл звонками от отца. Обычно он редко беспокоился и интересовался, где находится дочь в дневное время, но теперь была взаимосвязь: случай с удушением одноклассницы наверняка распространился по всей школе.
— Где ты? — без единого приветствия и вопросов о самочувствии девушки, Джимм Митчелл быстро говорил: — Неважно, возвращайся домой. То, что сообщили мне из школы, не обрадовало меня, поэтому на всякий случай я вызвал к нам твоего давнего знакомого.
От непонимания Кира расстерялась и даже застыла на месте, мешая прохожим идти своими дорогами.
— Знакомого? Какого знакомого?
— Пожалуйста, быстрее.
Гудок. Ещё один, и ещё. Как всегда отец не заботился об объяснениях, то ли привыкнув к чёткому изложению фактов на работе, то ли из-за нежелания именно с Кирой разговаривать по телефону дольше, чем двадцать секунд.
Почему-то именно в данное мгновение ей как никогда прежде захотелось, чтобы у неё был нормальный любящий отец, который запрещает курить, пить, ругаться матом и встречаться с парнями до окончания университета точно. Ведь такие обычно у других подростков родители? Она не знает. Как жаль, что в этом ей не повезло.
***
У неё был очень приятный мягкий голос, сразу заставляющий успокоиться, даже если ты и так спокоен. У большинства людей нет такого природного умения перевести всё внимание на себя, и это к лучшему. Кира будто с самого рождения ненавидела это состояние лёгкой пелены и гипнотизирующего состояния, соредоточения лишь на этом звуке самых прекрасных мягких чар. Как будто раньше она уже сталкивалась с этим, но не могла точно конкретизировать, при каких обстоятельствах. Кира никак не могла знать эту женщину в лицо: обычные большие глаза, казавшиеся из-за этого детскими и молодящими
Взрослая «знакомая» выглядела так чисто, свежо и невинно, несмотря на примерный возраст с отцом, что хотелось отвечать на её безобидные вопросы тем же безупречным дружелюбным тоном. Наверное, в идеализированном мире все люди выглядели и говорили именно как эта миссис Анродс. Только вот фамилия тяжеловата для такого ангела во плоти: язык всё время запинался, когда приходилось обращаться к ней так.
— Миссис Анродс, — в итоге Кира не выдержала и поморщилась. — Так я могу узнать, наконец, кто Вы? Мой папа уверял, прежде чем запереть меня в его кабинете вместе с Вами, что мы прекрасно знаем друг друга. — Рыжеволосая недовольно поджала губы и ещё раз скептически оглядела женщину из идеализированного мира, а затем твёрдо произнесла: — И это неправда.
Появилось желание как следует зевнуть, а ещё лучше зарыться с головой в безразмерное одеяло и крепко уснуть. Это мешало как следует думать и оценивать происходящее.
— Пожалуй, я выпью кофе, — резко бросила Кира и сорвалась с места к рабочему столу отца. Тот вдруг проявил заботу и заранее на редко пригождающемся в быту красивом подносе поставил в центре кофеварку с кипятком, а окружали их несколько блюдцев с печеньем, конфетами и вафлями. Кстати, она ненавидела любое проявление сладкого, кроме пастилы.
И, конечно же, любимый папочка не собирался никогда запомнить это.
Хорошо, что хотя бы кофе с кофеином.
— Кира, не мучай себя, — послышалось со спины. Через пару секунд девушка напряглась, почувствовав на своём плече чужую руку, пусть и с такой идеальной гладкой кожей, как на обложках модных журналов. Это всё по-настоящему?
— О чём Вы? — поспешив взять свой спасительный напиток, Кира осторожно обошла женщину и, немного подумав, уселась прямо в кожаное кресло отца, тут же ощутив себя неким боссом, ведущим беседу с обычным жалким чиновником. И пока та начала пояснять, девушка жадно принялась глотать обжигающий кофе, чувствуя, как нёбо будто плавится под такой температурой.
— Я не любитель церемонностей, да и ты раньше звала меня иначе, по имени. Просто Гестия.
Кира чуть не задохнулась от кашля и чудом не пролитого кофе как с чашки, так и изо рта обратно.
Имя богини для богини. Это же нелепица!
— Гм-м… Простите, кофе уж больно горячим оказался, — поспешила исправить оплошность Митчелл, не скрывая насмешливой улыбки. — И да, смена обращений ничего не меняет… Гестия. — Вероятно, от недостатка сна и резкого прилива бодрости в виде кофеина лёгкие истеричные смешки продолжали вырываться из рыжеволосой. — Зачем Вы здесь?
— Чтобы помочь тебе.
— Вы с неба спустились?
Издевательство какое-то. О чём думал отец, притащив в дом эту… эту непонятную. Может, она актриса? Или он решил перевести Киру на домашнее обучение?
Гестия Анродс воспринимала Киру без опаски, по-прежнему чуть ли не с любовью бабушки смотря на неё. И это раздражало. Кто она такая, чтобы вот так без повода лучезарно улыбаться, почти не отвечать на вопросы девушки и только наблюдать, любоваться, совсем как художник, который наконец-то после долгих месяцев работы завершил своё самое великое творение.