Начнём сначала
Шрифт:
Она покраснела от стыда и возмущения, но Адам ехидно заметил;
— Ты сама на это напросилась. Если ты одеваешься, как девица по вызову, то не удивляйся, что вызываешь подобную реакцию. И кого ты надеешься заполучить на сегодняшнюю ночь? Можешь не отвечать. Мне это совершенно неинтересно.
На секунду она потеряла дар речи от возмущения и, открыв рот, с яростью смотрела на него. Они свернули в коридор, ведущий в ту часть дома, где находилась её комната ещё с тех пор, как она пришла сюда десятилетней сиротой, затем он остановился и, нагнувшись, снял с неё туфли. На секунду что-то в его движениях и позе заставило её подумать: сейчас он погладит её по лодыжкам,
Однако он спокойно выпрямился, держа её туфли в одной руке, а другой продолжал тянуть её вперёд со словами:
— Может быть, теперь дело пойдёт быстрее. От испытанного ею разочарования ей стало не по себе. Но ведь она совершенно не хотела, чтобы он дотрагивался до неё, абсолютно не хотела, — уверяла она себя. У них нет будущего, никогда его не было и никогда не будет. И хотя его бесцеремонное замечание относительно её туалета больно задело её, она решила ничего ему не говорить и позволить ему думать все, что он хочет.
— Что же тогда тебе интересно? — все же спросила она холодно, не желая спускать ему его оскорбительного замечания и желая задрать юбку ещё выше, чтобы не отставать от его энергичного движения вперёд, а не ковылять, как подбитая утка. И, отворив дверь её комнаты, он подтолкнул её внутрь.
— Давай-ка договоримся. Нужно найти подходящий предлог, чтобы прекратить наши отношения, и держаться его до конца. К сожалению… — он прошёл за ней в комнату. — Мартин, похоже, придерживается мнения, что мы перестанем дурить и помиримся, это лишь вопрос времени. Иногда он может быть ужасно упрямым. Именно поэтому он никому и не говорил, кроме Ванессы, и то под страшным секретом, о том, что свадьбы не будет. Нам надо придумать, что сказать ему, чтобы убедить его, что это действительно так. Но я не думаю, что настоящая причина приведёт его в восторг, а ты как считаешь?
Он ходил взад и вперёд по комнате, затем повернулся к ней, насупив брови, и скомандовал:
— Ради Бога, закрой дверь. Можешь не волноваться, я тебя не трону. Хотя упаковка и великолепна, но то, что под ней, меня не интересует.
— Тебе повезло! — бросила она ему, ненавидя его за это оскорбление. — Потому что тебе все равно ничего не получить! Во всяком случае, когда Ванесса увидит тебя рядом с этой размалёванной красоткой, она тебя вышвырнет из дома. Интересно, как это тебе удалось пройти? Переоделся официантом? Или мальчиком-подавальщиком?
Она и не думала, что может быть такой же ехидной. И если она не может позволить себе полюбить его всем сердцем, то уж ненавидеть его она научится! Но если не считать выводящего её из себя блеска в его зелёных глазах, он, казалось, совершенно не обратил внимания на её оскорбления, ответив ей совершенно спокойно;
— Ванесса знает, что я здесь. Она прислала мне приглашение. Мартин, по всей вероятности, рассказал ей все — про Элен, про то, какой она была на самом деле, про то, как в течение многих лет общался со мною. Слава Богу, теперь между ними нет тайн, и Ванесса признала, что была не права, пытаясь разлучить Мартина со мной. У супругов не должно быть секретов друг от друга. Так что, поскольку я теперь вхож в очаровательный семейный круг Ванессы, — сообщил он ей бесстрастным тоном, — мы должны действовать сообща. Нельзя допустить, чтобы при каждой встрече мы норовили вцепиться друг другу в горло.
— Я не желаю никаких встреч, — мрачно ответила она, шлёпая в чулках к креслу, стоящему у окна. Она была
Ну и что теперь?
Сев на край кресла, она машинально пощипывала золотую ткань своей юбки, слыша, как он продолжает говорить:
— Почему тебе стыдно? Чего ты стыдишься — того, что сделала, или того, что сказала? Знаешь, — он закрыл дверь и подошёл к ней, — я не думаю, что ты та хищная распутница, которую изображаешь из себя. Мне было бы слишком больно и обидно, слишком противно думать об этом. Но когда ты была со мной… ну… понимаешь… — он угрожающе навис над ней. — Я не буду вдаваться в подробности, однако, если ты и не была девственницей, то уж по крайней мере очень долго не спала ни с одним мужчиной.
Она судорожно вздохнула, жалея, что её физическая слабость не позволяет ей вышвырнуть его из комнаты. И когда она отказалась что-либо отвечать, он сердито продолжал:
— Ты заставила меня поверить, что ты из тех девиц, которые могут переспать с любым, кто их заинтересует, а затем уходят, чтобы поискать кого-нибудь ещё. Когда я немного успокоился и все обдумал, то понял, что ты намеренно хотела сделать мне как можно больнее. Я не понимаю, почему. Я даже не хочу этого знать. Но для того, чтобы разорвать наши отношения, тебе не надо было прибегать ко лжи. Любая правда меня удовлетворила бы. А теперь… — он схватил стул, стоявший у туалетного столика, поставил его перед ней и сел на него так, чтобы отчётливо видеть её глаза, — мы должны прийти к решению и придумать приемлемую причину для разрыва нашей помолвки.
Гнев, боль и унижение составили слишком отвратительный коктейль эмоций, и Седина не собиралась его попробовать. Пусть он сочиняет любую историю, она на все согласится, однако он не имеет права называть её лгуньей и хищной распутницей.
И она не собиралась безучастно сидеть, как побитая собака, и выслушивать его оскорбления".
Чувство возмущения заставило её вскочить с кресла, отбросить со лба волосы и отвести его руки, готовые толкнуть её обратно в кресло.
— Не очень-то воображай! — закричала она на него, глаза её сузились до золотистых щёлок, все её сожаления, боль от того, что она потеряла его, — все вылилось в эту яростную слепую вспышку, заставившую её забыть о самообладании… — И ты говоришь о лжи, которую я якобы придумала! Придумала ложь, чтобы порвать с тобой — мой Бог! Это ты начал с наглой, бессовестной лжи. Разве не так!? — Она вскочила и стала большими шагами ходить по комнате, не заметив, как разошёлся шов на её узкой золотой юбке, давая ей большую свободу движения, как сузились его умные зеленые глаза и в них мелькнули огоньки понимания.
— Значит, ты был прав, когда лгал и шантажировал меня тем, что разоришь Мартина, если я откажусь выйти за тебя замуж? Почему именно я?.. Ведь ты ни разу в жизни не видел меня до этого. «Выйди за меня замуж, или я устрою вселенскую катастрофу» и все такое прочее в этом духе! И все это была ложь — все, до последнего слова!
Упёршись руками в бедра, она резко повернулась и посмотрела на него. Он пересел на её кресло. Ну и пусть! Он и так уже забрал все в её жизни. Он откинулся назад, чуть склонив голову набок, закинув ногу за ногу. Как будто смотрит спектакль, подумала она со снова вспыхнувшей в ней яростью.