Национализм

Калхун Крэйг

Подобное невнимание к условиям осуществления космополитического проекта во многом объясняется тем, что реальный космополитизм представляет собой идеологию транснациональной космополитической элиты, связанную с корпорациями, международными не- и межправительственными организациями и университетами. Калхун называет космополитизм «классовым сознанием частых путешественников», постоянное взаимодействие которых между собой создает иллюзию существования глобального сообщества [100] . И хотя привлекательность сегодняшнего космополитизма для элит отчасти обусловлена тем, что он предлагает изменения, не может повлечь за собой радикального перераспределения богатства и власти (Calhoun 2002c: 893), такого объяснения явно недостаточно. Большое значение имеет существование у нынешней космополитической элиты общей культуры, которая сложилась в конкретных условиях космополитической

мобильности, получения образования и информационной среды: «Элиты „бедных“ стран, которые участвуют в глобальном гражданском обществе, многосторонних органах и транснациональных деловых корпорациях, не только делают деньги, которые даже не снились их соотечественникам, но и делают возможной космополитическую иллюзию элит из богатых стран. Это иллюзия того, что их связи со своими соратниками-космополитами означают подлинное преодоление привязанностей к нации, культуре и местности» (Calhoun 2004: 245).

100

Такая интеллектуальная позиция сама по себе сопряжена с материальными преимуществами и привилегиями — «правильные» паспорта, облегченная процедура получения виз, международные кредитные карты, скидки для постоянных клиентов авиакомпаний, приглашения от организаторов международных конференций и т. д. (Calhoun 2002c: 872; 2003a: 541; 2004: 245).

Космополитам, оспаривающим принадлежность к нации в качестве основы гражданства, почти нечего предложить взамен национального государства. Приводя Европейский Союз в качестве примера того, каким может стать новый «постнациональный» порядок, приходящий на смену «вестфальской» эпохе национальных государств [101] , космополиты не видят серьезных сложностей, возникающих при переходе от экономической интеграции к политической. Они также не задаются вопросом о том, насколько этот проект может быть действительно новым после продолжительного господства национальных государств, то есть вопросом о возможности продолжения процесса, который привел к национальному объединению во Франции и Германии и подчинению шотландской, ирландской, валлийской и английской идентичностей британскому государству, на более высоком уровне (Calhoun 2001b: 36; 2004: 236, 251). В этом смысле в долгосрочной перспективе европейская интеграция вовсе не обязательно должна привести к преодолению национальных идентичностей и национализма; более того, в случае своего успеха она вполне способна будет «породить национализм в континентальном масштабе» (Calhoun 2003b: 248).

101

Калхун подчеркивает, что речь идет о сравнительной успешности проекта национального государства, который завладел международным воображением с середины XVII века (Calhoun 2004: 234), так как в действительности национальное государство всегда было сложнее его описаний у националистов и современных космополитов.

И все же, оптимистично оценивая потенциал европейской интеграции, Калхун с пессимизмом смотрит на ее действительные достижения в деле создания общеевропейской публичной сферы, которая до сих пор остается проектом, а не реальностью и без которой «конституционный патриотизм», предлагаемый Хабермасом в качестве основы политической идентичности новой Европы, останется (Calhoun 2003b: 245, 249). Процесс объединения Европы делает зримым основной недостаток всей космополитической социальной теории — «конституционный патриотизм» служит здесь «важной конкретизацией более общего и получающего все более широкое распространение, но не бесспорного космополитизма» (Calhoun 2002b: 149), а именно: неспособность объяснить возникновение и воспроизводство сильной социальной солидарности без обращения к дополитической культурной основе.

Впервые абстрактная формула «конституционного патриотизма» появилась во вполне конкретных немецких дебатах о воссоединении Германии, наследии Третьего рейха и изменении законодательства о гражданстве (Calhoun 2002a: 307) и означала верность либерально-демократическим принципам послевоенной конституции в качестве основы немецкой идентичности. Возможно, обращение к идее «конституционного патриотизма», близкой к идее «гражданского национализма» и противопоставляемой возможному «этническому национализму», имело смысл в контексте развитой немецкой публичной сферы и уже существующей национальной солидарности. Но в отсутствие европейской публичной сферы формальная процедура принятия конституции, которая, по Хабермасу, должна стать основой для зарождения постнационального

«конституционного патриотизма» единой Европы, вряд ли сможет обеспечить создание общей политической идентичности. Чтобы быть сколько-нибудь действенной, концепция «конституционного патриотизма» нуждается в глубоком пересмотре: «идея конституции как правовых рамок, таким образом, должна быть дополнена идеей конституции как конкретных социальных отношений — уз взаимных обязательств, созданных совместным действием, институтов и общих форм практического действия» (Calhoun 2002b: 152–153). В то же время космополитические теоретики пока не готовы к столь «радикальному» шагу, который означает всего лишь переход от идеально-типических конструкций «космополитического общества и его врагов» в духе Ульриха Бека к анализу куда более сложной и неоднозначной социальной практики создания и преобразования идентичностей.

* * *

Для одних национализм — это проявление глубокой потребности в солидарности и принадлежности, для других — необходимый, но уже пройденный этап истории. Работы Крэйга Калхуна помогают понять, почему, несмотря на постоянно повторяющиеся заявления о «конце» нации и национализма, эта дискурсивная формация продолжает не просто воспроизводиться, но и набирать влияние. Национализм не существует сам по себе; он таков, каким его делают публики, влияющие на определение границ политического сообщества и содержания политических идентичностей. Этим и объясняется необычайная пластичность и многозначность националистического дискурса.

Артем Смирнов

Литература

Фуко 1996 — Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996.

Brennan 1990 — Brennan T. The National Longing for Form // Nation and Narration: Post-Structuralism and the Culture of National Identity / Ed. H. Bhabha. London: Routledge, 1990. P. 44–70.

Calhoun 1993 — Calhoun C. Nationalism and Ethnicity // Annual Review of Sociology. 1993. Vol. 19. P. 211–239.

Calhoun 1994 — Calhoun C. Nationalism and Civil Society: Democracy, Diversity and Self-Determination // Social Theory and the Politics of Identity / Ed. C. Calhoun. Oxford: Basil Blackwell, 199 4. P. 304–335.

Calhoun 1995a — Calhoun C. Critical Social Theory: Culture, History and the Challenge of Difference. Oxford and Cambridge, MA: Basil Blackwell, 1995.

Calhoun 1995 b — Calhoun C. Nationa l ism and Social Change // Understanding Social Change in the Nineties: Theoretical Approaches and Historiographical Perspectives / Eds. V. Vázquez de Prada and I. Olábarri. Alder sho t, Ha mpshire: A shgate / Variorum, 19 95. P. 38 9 –420.

Calhoun 1997 a — Calhoun C. Nationa lism and the Public Sphere // Public and Pr ivate in Thought and Pr actice / Eds. J. Weintraub and K. Kumar. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1997. P. 75–102.

Calhoun 1997 b — Calhoun C. Pluralit y, Promises, and Public Spaces // Hannah Arendt and The Meaning of Politics / Eds. C. Calhoun and J. McGowan. Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 1997. P. 232–259.

Calhoun 1998 — Calhoun C. Nationalism and the Contradictions of Modernity // Berkeley Journal of Sociolog y. 1998. Vol. 42. P. 1–30.

Calhoun 1999a — Calhoun C. Nationalism, History and Social Change // Social Change and Historical Sociolog y / Ed. F. Engelstad and R. Kalleberg. Oslo: Scandinavian University Press, 1999. P. 3–28.

Calhoun 1999b — Calhoun C. Nationalism, Political Community and the Representation of Society: Or, Why Feeling at Home Is Not a Substitute for Public Space // European Journal of Social Theory. 1999. Vol. 2. No. 2. P. 217–231.

Calhoun 2001a — Calhoun C. Nationalism, Modernism, and their Multiplicities // Identity, Culture, and Globalization / Eds. E. Ben-Rafael and Y. Sternberg. Leiden: Brill, 2001. P. 445–470.

Calhoun 2001b — Calhoun C. The Virtues of Inconsistency: Identity and Plurality in the Conceptualization of Europe // Constructing Europe’s Identity: The External Dimension / L.-E. Cederman. Boulder, CO: Lynne Reiner, 2001. P. 35–56.