Нацисты: Предостережение истории

Рис Лоуренс

Ответ Бернхарда Бехлера, несмотря на несколько запутанный ход его умозаключений, представляет исключительную важность. Благодаря этому ответу мы понимаем, какими рассуждениями руководствовался Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС, обрекая на смерть еврейских детей. По сути, вся идея сводится к одному: «Угроза, которую представят для нашего общества эти люди в будущем, настолько велика, что, в конце концов, цель оправдает средства». Вот какой логикой рассудительные люди оправдывают самые бесчеловечные свои поступки. Этот ответ говорит нам о том, что утонченность и культура не всегда служат преградой жестокости – наоборот, изобретательный ум всегда попытается придумать оправдание своей бессмысленной жестокости.

Немецкие

военные уже видели, как отряды «специального назначения» под предводительством Рейнхарда Гейдриха, руководителя Главного управления имперской безопасности, которые должны были ликвидировать идеологических врагов нацистов, истребляли в Польше евреев и представителей польской интеллигенции. Учитывая опыт последних двух лет, немецкие вооруженные силы, а в особенности их честолюбивые представители, прекрасно осознавали, что насилия не избежать. Но нельзя сказать, что эти люди попросту «смирились» с грядущей войной на полное уничтожение. И вермахт, и Верховное командование знали, что им придется соперничать с эсэсовцами Гиммлера за роль в будущей Великой Германской империи. Тех, кто дал бы хоть малейшую слабину, обязательно вывели бы из игры в будущем. После завоевания Советского Союза лишь те военачальники, которые продемонстрируют «идеологическую чистоту», могли надеяться на благосклонность фюрера.

Разумеется, не все в вермахте бросились выполнять «преступные» приказы, однако большинство дивизий рьяно взялись за дело²⁰. Грядущая война была для них не просто взятием крепости жестокого, беспощадного врага, попыткой расширить границы Германской империи на восток, но также битвой стратегического и экономического значения: в случае поражения Германия прекратила бы свое существование как независимое государство. Это объясняет, почему немцы готовы были к войне без правил. По этому поводу 16 июня 1941 года Геббельс пишет в дневнике следующее: «Фюрер говорит: правы мы или нет, однако мы должны победить. Мы в ответе за столько всего, что мы должны победить, иначе весь наш народ и мы вместе со всем тем, что нам дорого, будем уничтожены»²¹.

Гитлер сконцентрировал на приграничных территориях вооруженные силы численностью в три миллиона человек – Сталин попросту не мог не заметить их передвижений вблизи советско-немецкой границы. Но он не знал, как поступить с этими разведданными. Что это: провокация – немцы, возможно, хотели проверить, прекратит ли Советский Союз поставки сырья для немецкой военной машины? А если скопление войск означает нечто более серьезное? Неужели война? Анатолий Гуревич, глава советской военной контрразведки во Франции и Бельгии, прекрасно понимал истинные причины сосредоточения вооруженных сил. Он работал под прикрытием как директор южноамериканской торговой фирмы и был вхож в круги немецкого командования в Бельгии. В октябре 1940 года Гуревич узнал, что немцы планируют вторжение в Советский Союз уже в следующем году. «Я начал собирать информацию о передвижениях войск, – рассказывает он, – и выяснил, что их все перекидывают на Восточный фронт». Гуревич вспоминает: к началу 1941 года он уже отправил через советское посольство в Брюсселе сообщение о том, что «в мае 1941 года начнется война». Рихард Зорге, советский агент в Японии, также неоднократно сообщал в Москву о предстоящем нападении, но тщетно.

Об отношении Сталина к сложившейся ситуации мы можем узнать из секретного документа, о содержании которого стало известно лишь после падения коммунистического режима. Датированный 16 июня 1941 года, этот документ, который был отправлен В. Н. Меркуловым, наркомом государственной безопасности СССР, гласит: «Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает: 1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время… В Министерстве

экономики рассказывают, что на собрании всех планирующих органов, предназначенных для «оккупированной территории СССР», выступал также Розенберг (которого Гитлер вскоре назначит имперским министром по делам оккупированных восточных территорий), который заявил, что «понятие “Советский Союз” должно быть стерто с географической карты». На тексте этого доклада Сталин набросал резолюцию: «Товарищу Меркулову. Можете послать ваш “источник” из штаба германской авиации к такой-то матери. Это не “источник”, а дезинформатор».

Сталина часто критикуют за то, что он не воспринимал такие предупреждения, как это, всерьез. Но легко критиковать с позиций сегодняшнего дня. В то время угроза совсем не выглядела очевидной. Сталин считал, что первоочередной целью Германии была Англия – ведь нападение на Советский Союз означало бы, что Гитлеру придется вести войну на два фронта. Более того, СССР по-прежнему выполнял обязательства по ряду заключенных с рейхом соглашений, обеспечивая нацистское государство сырьем. В октябре 1939 года Советский Союз даже позволил немецкому флоту встать в незамерзающем порту к востоку от Мурманска, чтобы отремонтировать подлодки к войне в Северной Атлантике. Так зачем же Гитлеру ставить под удар столь полезную дружбу с СССР?

Десятого мая 1941 года Рудольф Гесс, заместитель Гитлера по партии, совершил перелет в Шотландию. Сталин растерялся: он не понимал, что происходит. Неужели англичане вступили с нацистами в тайный сговор? Если дела обстояли именно так, то у него были все основания полагать, что доходившие до него из Британии разведданные о том, что немцы готовят вторжение, – не что иное, как провокация. Тогда получалось, что англичане просто хотят вынудить Советский Союз пойти на бессмысленную агрессию против Германии, чтобы отвлечь Гитлера от Туманного Альбиона. Ведь в 1939 году англичан не очень-то интересовал союз с СССР.

Сталин обдумал все возможности, несмотря на непреодолимое желание не спровоцировать немцев на конфликт. Война с нацистами в 1941 году совершенно не отвечала его интересам. Возможно, он понимал, что рано или поздно столкновения с рейхом не миновать, но считал, что неизбежное случится не ранее 1942–1943 годов. За это время он вполне мог успеть подготовить армию и воспользоваться всеми благами секретного протокола Пакта о ненападении, согласно которому к Советскому Союзу должны были отойти обширные европейские территории, включая значительную часть Польши. Однако Сталин руководствовался не только фактами, но и собственными надеждами – ведь то, что вызывало энтузиазм у немцев, у Сталина могло вызвать недоумение.

Не только Сталин верил, что если не идти на провокации Гитлера, то Советскому Союзу удастся избежать конфликта. Маршал Жуков, в феврале 1941 года назначенный главой советского Генерального штаба, позднее рассказывал о тех временах следующее: «Большинство чиновников из окружения Сталина разделяли его политические убеждения. Все соглашались с тем, что, пока мы не реагируем на провокации со стороны Германии, пока не нарушим установившегося порядка, Гитлер также не нарушит Пакта о ненападении и не перейдет в наступление»²².

Именно из-за этой стратегии попустительства после падения коммунистического режима Советский Союз стали часто обвинять в том, что СССР и сам планировал напасть на Германию в 1941 году. (Этим же пытались оправдать свои действия и нацистские пропагандисты во главе с Гитлером сразу после начала войны – хотя нет никаких доказательств того, что они действительно начали готовить вторжение по этой причине.) Однако недавно был опубликован датированный 15 марта 1941 года советский документ под названием «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками».