Шрифт:
Elizabeth Wurtzel
Prozac Nation
Copyright © 1994 by Elizabeth Wurtzel All rights reserved
Cover photo © Amy Guip
Перевод с английского Ольги Брейнингер
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
«Я ненавижу себя и хочу умереть».
«Нация прозака» демонстрирует редкую честность калибра эссе Джоан Дидион, раздражающий эмоциональный эксгибиционизм
«Нация прозака» для меня – о любви, о большой любви переводчицы Ольги Брейнингер к творчеству Элизабет Вуртцель. У книги сложная переводческая и издательская судьба в России, скажу только, что путь «Нации» здесь начался в 2019 году, однако все эти годы и усилия не зря. Дерзкие мемуары наконец попали к русскоязычному читателю.
In Love with Prozac
признание переводчика
Обожаю спорить (…)
Мне не нужно, чтобы вы были на моей стороне – я сама на своей стороне.
Все имеют право на мое мнение [1] .
1
Colin Dwyer. “Elizabeth Wurtzel, Who Stirred Conversation With ‘Prozac Nation,’ Dies At 52,” NPR, 7 January 2020. https://www.npr.org/2020/01/07/794233422/elizabeth-wurtzel-who-stirred-conversation-with-prozac-nation-dies-at-52.
У дебютного романа Элизабет Вуртцель «Нация прозака» было множество шансов стать литературным фиаско. Много ли шансов на успех у двадцатисемилетней писательницы, за плечами у которой из опыта только Гарвард, любовь к винилу и музыкальным рецензиям, награда журнала Rolling Stone за эссе о Лу Риде, красота (и привычка постоянно напоминать о ней всем вокруг) относительно беспечная жизнь и не проходящая обида на развод родителей.
И депрессия.
«Нация прозака» и не слишком богатый жизненный опыт Вуртцель могли не заинтересовать читателей.
«Нация прозака» могла оказаться обычным campus novel.
«Нация прозака» могла называться I Hate Myself and I Want to Die [2] .
«Нация прозака» могла обернуться нарциссической хроникой страданий обеспеченной белой девчонки, раздумывающей о самоубийстве между лекциями, вечеринками и наркотиками в Гарварде [3] .
«Нация прозака», как и все, что когда-либо делала Элизабет Вуртцель, могла вызвать привычное раздражение критиков, писателей и друзей, и остаться просто книгой – одной из сотен тысяч книг, изданных в 1995 году.
2
Любимая фраза Курта Кобейна. Вы еще встретитесь с ней в самом начале книги, поэтому пока не буду спойлерить.
3
Walter Kirn. “For White Girls Who Have Considered Suicide”, New York Magazine, 5 September 5, 1994, p. 50.
Но «Нация прозака» стала национальным и международным бестселлером, а со временем превратилась в культовую книгу. К русскоязычным читателям роман приходит с опозданием почти в тридцать лет – серьезный отрыв, который мог бы сильно притушить, если даже не убить интерес к книге. Многие авторы, чьи имена, казалось, определяли литературу тридцать лет назад, сегодня словно застыли в бронзе и пыли. Темы теряют актуальность. Язык не то чтобы устарел, но словно потерял витальность и способность жить в голове у читателя.
С «Нацией прозака» ничего из этого не произошло – наоборот, кажется, что именно сейчас роман Вуртцель может стать “the It Book” [4] для русскоязычных читателей. За тридцать лет она не утратила ни остроты темы, ни смелости подачи и ощущения вызова, что Вуртцель бросает всему миру, ни своей исключительной литературной харизмы.
«Прозак» был моим первым антидепрессантом, а сегодня кажется мне фармацевтической рухлядью, давно уступившей место фарме, что «быстрее, выше, сильнее» [5] .
4
«Той самой книгой» (сленг.) по аналогии с известным выражением “the It Girl”, которое идеально подошло бы Элизабет Вуртцель.
5
Хотя, конечно же, это моя ошибка восприятия, флуоксетин по-прежнему занимает место в топе самых часто прописываемых антидепрессантов.
Элизабет Вуртцель ворвалась в литературу как «девочка-скандал». Провокационным в «Нации прозака» было все: «неудобная» тема депрессии, неожиданная для двадцатисемилетней дебютантки литературная смелость и, наконец, наглая, местами непристойная и убийственно обаятельная откровенность Вуртцель, равно как и манера ее письма.
Двадцатисемилетняя писательница не постеснялась назвать главную героиню собственным именем, а книгу – мемуарами. И настояла на том, что на обложке может – нет, обязана – быть только она сама, чтобы у читателя не оставалось никаких сомнений: перед нами не выдуманная история, перед нами – абсолютно откровенный рассказ Элизабет Вуртцель о себе и о своей борьбе с депрессией. Сегодня смелость этих жестов может казаться неочевидной, но в 1994 году дебютный роман Вуртцель «взорвал» литературный мир. Мемуары в двадцать семь лет – какая дерзость! Мемуары на триста с лишним страниц о собственной депрессии – невообразимо! Роман, основанный на личном опыте депрессии, особенно написанный женщиной, нарушал негласное литературное табу. В сочетании с формой исповедальной литературой – а Вуртцель взяла в ней настолько высокую ноту, что пронзительнее текста, кажется, и не представить – все это было, без преувеличения, настоящим прорывом. Вуртцель в одиночку совершила литературную революцию.
6
Ken Tucker. “Rambunctious with Tears,” The New York Times, 25 September 1994, p. 11. https://www.nytimes.com/1994/09/25/books/rambunctious-with-tears.html.
Депрессия, дерзость и харизма – именно они превратили Вуртцель в литературную рок-звезду. «Нация прозака» быстро приобрела статус культовой книги, а сама Элизабет – финансовую независимость и уверенность в том, что ей, культурной легенде, дозволено все. А еще тот особенный жизненный опыт и мировоззрение, которые неизбежны для «иконы поколения»: ощущение, что весь мир вокруг и ненавидит, и одновременно пресмыкается перед тобой [7] . Но, пожалуй, важнее всего было то, что ее публичная исповедь перед всем миром, «Нация прозака», «подарила ей свободу», и всю свою жизнь она «расходовала эту свободу беспечно и с огромной благодарностью» [8] – в том числе и как писательница. «Я пишу только то, что мне хочется», «я могу писать так, как пишу только потому, что я такая, как есть», – напишет Вуртцель в одной из своих самых знаменитых поздних статей [9] .
7
Jia Tolentino. “The Chaotic, Beautiful Larks of Elizabeth Wurtzel,” The New Yorker, 10 January 2020.
https://www.newyorker.com/culture/postscript/the-chaotic-beautiful-larks-of-elizabeth-wurtzel.
8
Elizabeth Wurtzel. “Elizabeth Wurtzel Confronts Her One-Night Stand of a Life,” New York Magazine, 14 January 2013.
9
Там же.
И свою жизнь она прожила так же, как писала – свободно делала только то, что хотелось, целовала только тех мужчин, которых любила, и с любовью же принимала себя и собственный нарциссизм, превратив его в визитную карточку и одновременно – в лучшую защиту, обеспечивавшую ей неизменную веру в себя и полнейшую неуязвимость перед комментариями критиков. Она не читала рецензий на свои книги и смеялась, когда ей пересказывали самые колкие моменты. В этом она проявляла удивительную душевную щедрость: никогда не обижалась на своих критиков, некоторым позже помогала, а кому-то даже становилась другом.