Над пропастью жизнь ярче
Шрифт:
– Не буду я ничего сводить! – возмутилась дочь. – И не надо на меня смотреть, как Ленин на мировую буржуазию. Что такого страшного я сделала? Не ограбила. Не убила. А татушки сейчас у всех.
– Ну, да, – поджала губы матушка. – У всех, кто больше ничего продемонстрировать не может и ничего из себя не представляет.
С отчаянным лицом шваркнула на тарелку подгоревший оладушек. Убитым голосом произнесла:
– Что будет дальше? Оранжевые волосы? Кольцо в носу?
Саша сделала вид «мне все равно» – хотя больше всего ей сейчас хотелось расплакаться.
Тоже
Впрочем, так шло всю жизнь, с раннего детства. Отец, Иван Олегович, сразу расставил приоритеты. Он – мужчина, кормилец. Работа превыше всего. И вообще девочку должна воспитывать мама.
Ну, Ольга Егоровна – та пыталась. Приобщала дочку к шитью, кулинарии. Рвалась поиграть с ней в куклы. Стать подружкой. Точней, не так. Дочку – превратить в любимую игрушку. Наряжать ее, поучать, причесывать, наказывать.
Но Саша – будто назло – уродилась не куклой, а стойким оловянным солдатиком. Дружила с мальчишками. Хулиганила, играла в футбол. Обожала технику. В первом классе лично починила розетку. Мыслила по-мужски. Слезами своего никогда не добивалась. Что не по ней, сразу в драку лезла.
«Я ждала совсем не такую дочь», – вырвалось однажды у мамы.
А папа неуверенным тоном утешил: «Давай переходного возраста подождем. Может, гормоны взыграют – и расцветет».
Но и в подростковом возрасте превращения из гадкого утенка в лебедушку не случилось. Грудь выросла минимальная, походка осталась пацанской. Упорно ходила в кроссовках и джинсах. Краситься, наряжаться тоже не тянуло. И ни единого женского хобби до сих пор себе не завела. Больше всего любила гонять на машине. Едва исполнилось восемнадцать, пошла в автошколу. Преподаватели говорили, что впервые видят девушку, кого реально интересует устройство автомобиля. Вождение она сдала – единственная из группы! – с первой попытки. Триумфально явилась домой – с новенькими правами.
Иван Олегович изумился:
– А говорили, сейчас без взятки невозможно.
– Или ты заплатила? – нахмурилась Ольга Егоровна.
– Откуда у меня деньги? – пожала плечами дочь. И робко произнесла: – Теперь машина нужна. Хотя бы простенькая. Инструктор сказал, иначе я быстро водить разучусь.
– Интересное заявление, – поджала губы мама. – В восемнадцать лет уже машину ей подавай.
– Мне родители в свое время сказали: хочешь кататься – иди и сам зарабатывай. Я и заработал. К тридцати годам, – подхватил отец.
– Ну, у девушек есть вариант полегче. Можно замуж удачно выйти, – хмыкнула мама. – Но ты ведь к этому не стремишься.
– Я вас поняла, – вздохнула Саша. – Значит, пойду на работу.
– Вместо учебы? – неодобрительно прищурился отец.
– Нет. Буду совмещать.
И нанялась кидать в почтовые ящики бесплатные газеты. Каждое утро убегала из дома в пять утра. К восьми ноги гудели, хотелось не в институт, а поспать.
Но родители бдили, гнали на лекции.
Однако через пару месяцев смилостивились. Испугались, наверно, что она институт бросит. И подарили на день рождения «восьмерку». С битым крылом и вообще
– Опыта у тебя никакого. Поэтому ездить будешь только со мной, – предупредил отец.
Сама Саша считала, что уже водит куда лучше, чем отец: тот свою машину всего за год вдоль и поперек расцарапал. Но благоразумно промолчала.
Пока папа сидел рядом, она разыгрывала из себя трусиху и паиньку. Останавливалась метрах в пяти до стоп-линии. Видела далеко на встречной грузовик – пищала и сразу жала на тормоз.
– Смелее! – командовал отец.
И, кажется, искренне верил, что именно он научил дочь ездить. Хотя знал бы, наивный, насколько сложно Саше было смирить характер. Прикидываться ответственной и осторожной. Не превышать и не подрезать.
Лучшим днем в ее жизни было, когда наконец – одна! На своем авто! – выехала в город.
В автошколе девчонки пугали: «Будет просто ужасно! Новичка все «учить» норовят, а женщин за рулем вообще травят».
Но с Сашей ничего подобного не случилось. Наоборот, сама начала, с первого дня на дороге, объезжать справа скопище болванов на светофоре и стартовать на секунду раньше всех. Мужики – это правда – бесились. Кто мог – потом обгонял, подрезал. Но реальных аварий не провоцировали или это просто она от столкновений легко уворачивалась.
Саша смеялась, когда видела на дорогах типично женские машинки: с мягкими игрушками, брелочками и наклеечками. Лично она считала: настоящие украшения для автомобиля – новые свечи, хорошее масло и качественный бензин. А главное – скорость, скорость!
Любовь погонять обходилась в копеечку.
Женские журналы уверяли, что гаишникам платить не нужно, достаточно похлопать глазками и нежным голоском попросить о пощаде. Саша однажды попробовала, но мент лишь расхохотался:
– Овечку из себя не строй. На радаре – почти двести километров.
– Э… я задумалась.
Взглянуть виновато. Облизнуть губы.
Но гаишник взглянул равнодушно:
– Будем лишение прав оформлять?
И она вытащила кошелек.
На штрафы и на бензин родители ей денег не давали. Поэтому Саша чуть не с первой самостоятельной поездки начала «бомбить». Поначалу брала только дамочек, постепенно осмелела – стала и возле мужиков останавливаться. Пока везло: грабители не попадались, а насильников она, похоже, не интересовала.
И вообще врут, что у таксиста работа собачья. Саше, наоборот, нравилось. Узнаешь город, оттачиваешь мастерство, зарабатываешь деньги, да еще и с интересными людьми общаешься.
И сегодня – после утреннего скандала с родителями – Саша решила: в институт она не пойдет. Какой смысл сидеть на лекции, когда плечо болит смертельно и настроение на нуле? А вот на промысел отправиться можно. За рулем хотя бы отвлечешься.
Для разминки пару раз объехала округу, подвезла двух засонь до метро, малую денежку срубила. Третьим заказом оказался молодой, нервный клерк – рубашка мятая, взгляд дикий. Открыл дверцу, заорал будто она глухая:
– До «Павелецкой» за сколько доедем?