Надежда мира
Шрифт:
– Был. Вот на памятник ты похожа, а на русалку – нет.
– Это еще почему? – оскорбилась Женя.
– Потому что русалки красивые только в сказках, а на самом деле невыразительные липкие создания, наполовину покрытые чешуей. И воняет от них рыбой. Лечь с такой – это надо десять лет воздержания. И то может не получиться.
– А нимфы?
– А нимф не бывает. По крайней мере, я не встречал. Потому нимфе можно приписывать какие угодно свойства, никто не опровергнет. Черт, Женя, до чего ж ты красивая… Нет, не шевелись, пожалуйста. У тебя на солнце волосы сияют. Волосы цвета закатного солнца.
– Багровые, – поддакнула Женя. Пока она смотрела на Вика, все было нормально, но стоило отвести
– Здесь состав воздуха немножко другой, – объяснил Вик. Богатая фантазия, ему бы книжки писать. – Другое солнце. Не желтый карлик, а красный гигант. Поэтому и цвета кажутся другими. Быстро привыкнешь. К тому же это красиво. Женя, ну ты что?
– Знаешь, я люблю шутки, но не тогда, когда они становятся навязчивыми, – сухо бросила Женя, торопливо одеваясь.
– А кто шутит-то? – удивился Вик. – Ну где ты в своей Сибири видела такие цветы? Разве есть в двух часах езды от Новосибирска такая река? А это, по-твоему, что – береза? Или осина?
Женя автоматически подняла глаза и так и замерла с футболкой в руках. Дерево не могло быть ни березой, ни осиной. Вот секвойей или баобабом – могло. Ствол за пять минут не обойти, листья где-то высоко, там, где вообще-то все деревья кончаются, там уже стратосфера какая-нибудь.
– Мандила гигантская, если по-научному, – сообщил Вик. – А в народе, извини, называют совершенно непристойно для русского уха. Встречается не так чтоб часто, слывет средоточием магии, пользуется большим спросом среди деревенских колдунов, так что чаще всего возле ман… мандилы ошивается парочка придурков. Считают, что если простоять достаточно долго, прижавшись к стволу, непременно получишь нескончаемый заряд маны.
– И что, – справившись с удивлением, спросила Женя, – получают?
– Ману? Ману не получают. Блох – в изобилии, причем таких, которых вывести чрезвычайно трудно. Но колдуны народ упертый, они считают, что не получили ману только потому, что недостаточно долго прижимались к стволу, что бренное тело не выдержало блошиной атаки, а значит, должно закалять тело и повторять процедуру. Рассказывают байки об одном особо упертом: простоял так долго, что блохи его прозаично скушали. Как сибирский гнус – просто высосали. Или концентрация блошиного яда великовата оказалась.
Женя надела рубашку. Ощущение того, что Вик не придуривается, крепло. Он потянулся – великолепное без излишеств тело, столь совершенное, что Жене нравилось просто смотреть на него, и даже нормальная мужская волосатость на груди и на ногах не раздражала, хотя прежде она не любила «шерстяных» мужчин. Напоминали о неудачной первой любви.
Он смотрел на нее, немножко щурясь, потому что солнце пробивалось через ее волосы, улыбался непривычно: чуточку снисходительно и сочувственно.
– Мне тоже одеваться?
– Ходи голый, – пожала она плечами.
– Не поймут, – с сожалением сказал Вик. – Нам еще долгая дорога предстоит, и если вдруг я пойду голым, люди очень удивятся. У нас это как-то не особенно принято – голышом бродить. Чай, не какая-нибудь Эллада. Хотя согласись, таким, как мы с тобой, одеваться просто грешно.
– Какая дорога…
– Долгая. Пешком. По крайней мере, до определенного пункта. А там и транспорт будет. Уж извини, мой «лесник» остался там. Смысла нет таскать через портал машину, здесь до двигателей внутреннего сгорания еще не додумались… Ну и дай бог не додумаются никогда. Жень, что я вижу – паника в глазах? Я не сошел с ума,
– А если окажется?
– А если окажется, полечим. На этот случай у меня все есть. – Он похлопал по рюкзаку. – Не обратила внимания, что он великоват для простого пикника на двоих? Эх, Женечка, ты ведь на все обращаешь внимания, да только молча удивляешься, ничего не спрашивая. Я б, конечно, нашел, чего наговорить, но ты даже не поинтересовалась.
– Ну вот интересуюсь, – севшим голосом произнесла Женя.
– Omnia mea mecum porto, – возгласил Вик. – Мне больше ничего не надо на Земле, так что это полная эвакуация, я взял все необходимое. Ну и плюс немножко контрабанды, самую малость, чтобы начальство не гневить. Когда ты поймешь все окончательно, будешь очень удивляться, почему мое начальство – с его-то бизнесом! – возражает против контрабанды. Одно время даже обыскивали всех, кто возвращается, ну так и мы не дураки, схрон соорудить – дело недолгое.
Болтая языком, он одевался, и Женя невольно залюбовалась его удивительно гармоничными движениями. Ну какая, спрашивается, может быть гармония в натягивании трусов или носков? Он не шутит. Он совсем не шутит. Значит, он действительно свихнулся. Или всегда был психом.
Вик обнял ее за плечи.
– Я не псих, Женечка, – проговорил он доверительно. – Как раз наоборот, я человек с максимально устойчивой психикой, потому что другой на моей работе продержится не дольше двух-трех заданий. Это на самом деле другой мир. В космическом плане. Есть, конечно, и другие теории, например, про параллельные пространства и так далее, но я неисправимый прагматик: зачем выдумывать бредовое объяснение, когда есть вполне реальное. Сейчас ты за многие тысячи световых лет от дома, а может, даже и миллионы. Покосившаяся дверная рама – портал. Принципа его работы я, разумеется, не знаю, но ты можешь к нему не бросаться. Хотя… Для своего успокоения можешь побродить туда-сюда. Активировать ты его не сумеешь, а уж попасть домой – тем более. Хочешь, чтобы тебя занесло куда-то, где даже меня нет?
– Виктор… – стараясь быть спокойной и рассудительной, начала Женя, но он мягко перебил:
– Я не Виктор. Вик, но не Виктор. Меня зовут Тарвик Ган, если в русском произношении. А если в моем родном, то вот так…
Тарвик с легким грассированием и Ган с долгим «а». Он издевается. Просто издевается. Вик коснулся губами ее щеки, но почему-то это не вызвало привычного трепета.
– Расслабься, Женя, – посоветовал он. – Ты же разумная девушка, вполне способная объективно оценивать реальность. Это – другой мир. Мой родной. Планета называется Гатая, страна – Комрайн. Тоже моя родная. Правда, здесь для путешествий не нужно отстаивать очереди в ОВИРе и получать визы, так что нынешнее местонахождение существенно только потому, что организация, в которой я работаю, свою штаб-квартиру имеет в Комрайне – в столице. Так вот неоригинально, одинаковое название… в народе. Официально город называется Комрайн-аль-Тирт-ум-Савон, но скажи, кто, находясь в здравом уме будет мучить язык так долго?
– Вик! – взвизгнула Женя. – Прекрати!
– Без истерик, девочка, потому что самый действенный способ борьбы с истериками тебе не понравится. Успокаивайся. В общем, у меня есть и успокоительное, но я уверен, что ты справишься сама.
Он обнял ее покрепче, немножко встряхнул, и Женя поклялась себе: не увидит он моей истерики, я и без всяких посторонних умею с истериками справляться, я сильная, и ты, Вик… Тарвик Ган, даже не представляешь, насколько я сильная, потому что ничего обо мне не знаешь, неоткуда тебе было узнать.