Надежда мира
Шрифт:
– Ну давай излагай, – сухо предложила она. Вик обрадовался, чмокнул ее в щеку.
– Я знал, что ты сумеешь с собой справиться. Знал. Будем разговаривать, как взрослые люди?
– Разумеется… Тарвик.
Он отпустил ее, переместился так, чтобы видеть ее лицо и показать ей свое. Незнакомое спокойное лицо с насмешливой складкой губ и блестящими карими глазами.
– Разговор предстоит, в общем, довольно долгий, поэтому я не стану вдаваться сейчас в подробности. Потом расспросишь сама. Я по-вашему сыщик. Частный детектив, если так можно выразиться. У нас это называется искатель. Без ложной скромности скажу, из лучших искателей в «Стреле», а «Стрела» – из лучших организаций в своем направлении. Полтора года назад к нам обратились
– Ну да, – не баз сарказма согласилась Женя, – каких-то жалких шесть с половиной миллиардов…
– Существенно меньше, – улыбнулся Вик. Тарвик. Этого мужчины она не знала. – Миллиард индийцев можно отбросить, полтора миллиарда китайцев тоже, поиск в Африке нерационален, как, впрочем, и в Латинской Америке. Я начал с США и Канады, потом проехался по Северной Европе, потом по Восточной, потом добрался до России. Догадалась? Волосы цвета осенней смерти – не пугайся, это цветок в народе так называется, глаза цвета древнего меда – это вообще-то янтарь, почему мед, а не смола, не знаю, высока, безупречно сложена, неброско красива.
– Очень емкие приметы, – одобрила Женя, – особенно после посещения парикмахерской. Что, так и бродил по улицам в поисках рыжих особ повышенной стройности?
– В том числе и бродил, но чаще рылся в базах данных, – засмеялся Тарвик, – но в России и с базами данным проблема, так что да, бродил. А примета очень емкая – осенняя смерть. Ты много встречала женщин с таким цветом волос? Вот и я не встречал. Я натренирован, Женя. Могу сидеть на крыше с биноклем и смотреть на толпу, даже не фокусируя взгляд, но обязательно замечу то, на что настроился.
– А потом, словно Бэтмен расправишь крылья и спланируешь с крыши.
– Нет, как Бэтмен, я не умею. Случалось, что я не мог найти замеченную с крыши рыжую головку. Редко, но случалось. Чаще находил. Я умею искать, Женя. И я тебя нашел. Ты восьмая за все время, только остальные не подходили: либо были слишком молоды, либо голубоглазы, либо чрезмерно женственны, либо наоборот. Ты идеально подходишь…
– На что?
– Они называют это Джен Сандиния. Некий символ. Легендарный персонаж. Ничего общего с реальностью не имеющий.
– Они что, психи?
– А ты как думаешь? – захохотал Тарвик. – Конечно, как всякие полурелигиозные фанатики. Станут нормальные люди швырять дикие деньги на поиски какого-то символа? Случилось у них, видишь ли, то ли пророчество, то ли прозрение, решили они, что настало время прихода Джен Сандиния, которая непременно изменит мир, и явились они в «Стрелу». Вот вкратце и все. Я тебя нашел.
Лучше бы рассказ его был подлиннее, но Женя и так сумела справиться с собой. Он не врет. И если не сошел с ума он, то сошла она, и огромное дерево ей мерещится, и сочувственный взгляд Вика тоже, и имя Тарвик Ган она только что придумала. А если нет? Это, в конец концов, невероятно только для человека с невеликим воображением. А если действительно где-то в другой Галактике имеется технология придуманной Стругацкими (или не Стругацкими?) нуль-транспортировки?
– А ты не находишь это глупым, Тарвик? Сунете вы этому ордену меня, я ни слова на вашем языке не знаю, не знаю ничего об этом мире, а они рты раззявят и поверят?
– Обижаешь. Язык ты знать будешь, знаю же я русский, да так, что ты и не заподозрила ничего. Да и информацию о мире получишь.
– И расскажу им о том, где родилась.
– Ну и что? Поверят они тебе, как же. Они фанатики. Они увидят осеннюю
– А называется это «люблю», да?
Он склонил голову к правому плечу.
– Знаешь, ты вправе мне не верить, и ты, разумеется, мне не поверишь. Но все, что я тебе говорил о нас и о том, что чувствую, правда. Я действительно тебя люблю, Женя. Только пятьдесят тысяч золотом я люблю больше.
Женя подавила порыв залепить ему пощечину. Без истерик. Спокойно. Истерики – в прошлом. В очень далеком прошлом.
– Это большие деньги, надо полагать?
– Колоссальные. И это только мой гонорар. Уж что будет иметь «Стрела», я не знаю, но немало, раз они решили задействовать и порталы, и искателя моего уровня, и технику записи… Тебе не придется долбить неправильные глаголы и заучивать исторические события в Комрайне. Тебе запишут знание всеобщего, он же, по счастливому совпадению, официальный язык Комрайна, а заодно и сознание какой-нибудь местной жительницы. Это, конечно, доставит тебе определенные неудобства, зато ты не сможешь убедить придурков, что пришла из другого мира. Пара тестов – и они уверятся, что ты просто хочешь их обмануть.
– Такое нормальное раздвоение личности… Замечательная любовь, верно, Тарвик?
– Пятьдесят тысяч золотом, – напомнил он. – То есть не золотом, конечно, это уж очень тяжело, есть у нас металл, который стоит существенно дороже золота, потому деньги наиболее крупного достоинства чеканят именно их него. И, если честно, в переводе на золото это еще больше. А раздвоение личности… Очень может быть. Ты девушка уравновешенная, однако шок от перемещения плюс чужое сознание минус отсутствие должной подготовки, какая есть у меня… Но на несколько месяцев тебя все равно хватит.
– И зачем я им?
– Вот чего не знаю, того не знаю. Орден закрытый, и даже нам не удалось узнать их… программы-максимум. Может, они начнут тебя обожествлять, может, принесут в жертву, но это вряд ли.
– Но ты не уверен.
– Не уверен.
Помолчав, Женя с чувством проговорила:
– А знаешь, Тарвик, ты очень большая сволочь.
– Знаю, – легко согласился он. – Ты представляешь на такой работе деликатного, интеллигентного человека, готового жизнь положить ради защиты чужих прав? У тебя просто выбора нет. Увы. Вернуться ты не сможешь. Сбежать от меня… Ну, шансов мало, однако это я допускаю. И что? Куда побежишь? С жалобой к королевской страже? И что будешь им рассказывать? И на каком языке? И как вообще найдешь эту самую королевскую стражу? В какую сторону пойдешь? Нет, радость моя, рассуждай логически. Со мной ты выживешь, без меня нет. Женя, и вот что еще… Я тебя умоляю, не надо красивых жестов в виде швыряния мне в морду кольца и медальона. Нет, в них нету никаких «жучков», никакой магии, это обычные драгоценности, по здешнему миру так даже и не особенно дорогие… по вашему, впрочем, тоже, но я подумал, что за сорокакаратный бриллиант могу и по мозгам получить. Я действительно хочу, чтобы… В общем, Женя, не ради меня, а ради тех трех месяцев, которые мы были счастливы. И ты, и я. Сама понимаешь, чтобы удостовериться в приметах, мне достаточно было одного раза.
– А тебя не накажут за разбазаривание времени и средств? – поинтересовалась Женя. Наступало опустошение. Она сдерживалась так старательно, что переставала чувствовать что-либо. Тарвик пожал плечами.
– По головке не погладят, но и не оштрафуют, потому что задание я все равно выполнил. А средства… Ну какие средства – рубли, что ли? Кому они здесь нужны.
– Где ты их брал?
– Печатал, – легко ответил он. – И ни одна экспертиза никогда не поймет, что они не на фабрике Гознака сделаны. Как бы сказать… У меня есть чрезвычайно точный ксерокс. Он даже структуру бумаги копирует и химический состав краски. Дорогой агрегат, ну так он цел, и имей в виду, что разбить его у тебя все равно не получится.