Надежда на чудо: моё чудо

Ковальчук Вера

– Ты могла мне сказать, я бы внёс уточнения в программу.

– Извини. – Она поднялась, потупилась. – Мне было проще самой. Да и что сложного в бутербродах.

– Ты могла обжечься.

– Здесь? – Ита удивлённо покосилась на духовку. – При такой великолепной технике? Вот с дровяной или старой газовой печью такое может быть, а тут…

Он улыбнулся.

– Ты чудо, малышка. Ну что ж, тогда я накрою на стол. С огромным удовольствием поем бутерброды без ветчины и с помидорами.

– Если хочешь, я сделаю тебе с ветчиной.

–

Нет-нет! И так будет отлично.

Непонятно, в самом ли деле ему так понравился завтрак, но, поедая самые простенькие бутеры, он только что глаза не закатывал и не стонал от наслаждения. Пожалуй, в его восторге была толика наигранности, но, разгадав её, девушка растрогалась. Он так старался продемонстрировать ей удовольствие от её стряпни… Какую девчонку это не порадует?

– Ты же не против, что я приготовлю обед? – воодушевлённо спросила она.

– При одном условии. Я буду тебе помогать. Обязуюсь выполнять все поручения в точности.

– Но я и сама могу почистить овощи.

– Мне будет приятно.

Она снова убедилась, что жених неплохо умеет готовить – он справился с чисткой овощей и заготовкой всего остального ловко и уверенно. Сам нарезал, причём в точности как Ита попросила, а потом стоял, с любопытством наблюдая, как она по очереди добавляет в похлёбку один ингредиент за другим. Время от времени потягивал носом, словно оценивал аромат, и показывал девушке на разные баночки со специями, уточняя, не подойдёт ли.

– Это должно быть вкусно, – откомментировал он. – Я тут думаю, какой напиток будет больше соответствовать угощению. Может, морс?

– Будет здорово.

– А как называется это блюдо?

– Суп путника.

– О! Отличное название. Даже романтичное. Запомню. А на какой планете такое готовят?

– Не знаю. Меня обучил хозяин, ему нравилось.

– Ясно. А тебе нравится?

– Зависит от того, как приготовить. Попробуешь?

Он мягко улыбнулся и кивнул на ложку в её руке.

– Угостишь?

И осторожно прихватил губами с ложки порцию похлёбки.

Ита даже не поняла, почему покраснела.

8

Странным Ита ощущала своё состояние, а удивительнее всего было то, что она вообще об этом задумывалась. Раньше у неё не было ни случая, ни повода, ни времени задуматься о собственных «хочу». Да что там, таким, какой она была раньше, было категорически противопоказано думать о собственных желаниях, иначе и с ума сойти недолго. Но тут жизнь была слишком расслабляющей. И в сознании стали мелькать неясные картины того, что хотелось бы… Может быть… Или было бы здорово, если б получилось.

Сейчас очень хотелось выйти во двор, вдохнуть прохладный воздух, ощутить пальцами ног уже слегка влажную траву, просто постоять так. Это стало бесценным даром новой жизни – возможность когда угодно, хоть ночью, выбраться за стены на природу и прочувствовать её всею собой.

А ещё можно было вот так спуститься

поздним вечером в гостиную, тихо-тихо включить музыку и, расслабившись, отпустить тело в танец, простенький, ничем особо не примечательный, просто набор приятных движений. Конечно, её когда-то учили базовым эротическим движениям, многого распалённым мужчинам обычно не требовалось. Но вот этот был её собственным и почти никогда не доступным. А здесь можно.

Она развернулась и встретилась глазами с Радешем. Он, видно, спустился очень тихо и теперь стоял у лестницы, глядя на неё с восхищением. Такого взгляда на себе Ита в жизни никогда не ловила. Да, она нравилась, бывало, и по разным причинам, её ощупывали и оценивающими, и похотливыми, и одобрительными взглядами. И даже очень одобрительными. Но с восхищением она не сталкивалась никогда. Причём это был совершенно бескорыстный восторг, граничащий с преклонением, девушка сперва даже не поверила, что правильно восприняла смысл взгляда.

– Ты потрясающая, – прошептал он, делая к Ите шаг.

И она не выдержала.

Вся её картина мира была построена на том, что отношения мужчины и женщины могут быть лишь совершенно определёнными. И в её понимании она своими поступками, хоть и не по собственной воле, просто издевалась над мужиком, хотя от него самого ничего, кроме хорошего, не видела. Страх, что мужчина банально взорвётся – и ведь будет прав! – и тогда соцзащитники элементарно не успеют её спасти, буквально вынуждал её сделать первые шаги. Не хочет он её соблазнять, не хочет упрощать ей путь, так имеет право на подобный каприз. Он вообще на что угодно имеет право, учитывая, сколько он уже для неё сделал.

И девушка повисла на парне и принялась целовать его. Потом прошлась ладонью по его груди и животу, ещё раз огладила грудь, уже с нажимом, и начала другой рукой гладить его затылок и шею. Она знала, что мужчинам это нравится. Если он сейчас расслабится, она сможет перейти и к другим частям тела, которые отзывчивее реагируют на ласки.

– Малышка… – простонал Радеш.

– Ты мне нравишься, ты мне так нравишься…

– Малыш, я… Позволь, я сам.

Он перехватил её, ласково уложил на диван и начал целовать её лицо, шею, грудь. У него были очень нежные, ласковые, осторожные, но при этом настойчивые ладони, и как Ита ни пыталась перехватить инициативу, у неё это не получалось.

А потом что-то невообразимое случилось с её телом. Ей вдруг захотелось растечься медузой и просто принимать всё то, что он с ней делает: все поглаживания, прикосновения, поцелуи, другие ласки. Пока он не потребовал другого, господи, пусть всё продолжается как идёт! Ита никогда не ощущала такого телесного удовольствия, тем более от прикосновений. «Наверное, что-то подобное чувствуют от дозы, – мелькнуло в голове. – Но это лучше, чем наркотик… Боже, только бы он сжалился и продлил это наслаждение ещё хоть немного… Ещё немного… Ещё… Боже, как хорошо!»