Надежда смертника

Файнток Дэвид

Когда я наконец поднял глаза, Адам сказал:

– Помнишь, как давным-давно, когда мы были гардема… когда ты был кадетом, в Академию с инспекцией прибыли сенаторы?

Я расплылся в улыбке:

– Нет, но отец не раз и не два рассказывал мне об этом.

– Мы, гарды, решили, что капитан выжил из ума. Ему была отвратительна мысль, что банда политиков наводнит Фарсайд. Поэтому он закинул их в бараки, точно кучку плебеев, невзирая на возможные политические последствия. Некоторые жутко

разозлились.

– Отец неделю уговаривал возмущенных ничего не предпринимать.

– Мистер Кин приказал нам успокоить их всеми возможными способами, только чтобы они не призвали Военно-Космические Силы взять базу штурмом.

Улыбка Адама медленно исчезла.

– Понимаешь, командир не вникает в искусство переговоров, компромиссов и альянсов. Чем больше ты на него давишь – тем больше он сопротивляется. А он понимает, что ты, Роб, давишь на него.

Я знал, что к предупреждению Адама нужно отнестись серьезно.

Отразив атаку враждебных инопланетян на Землю, Ник Сифорт ушел в монастырь необенедиктинцев, затерявшись во мраке своей души.

Минуло десять лет.

Возможно, он до сих пор там бы и оставался, если бы не визит бывшего трущобника Эдди Босса, ставшего космическим мореплавателем, который прежде был его денщиком. Эдди обратился к нему с просьбой помочь опротестовать возобновление проектов Земельной партии в отношении крупных городов.

Капитан отослал его прочь с резкими словами, но через месяц покинул монастырь и появился перед голографическим камерами. Он объявил, что выдвигает свою кандидатуру в Сенат, в самых резких словах поносил расчистку окружающих резиденцию ООН трущоб, предпринятую генсеком Анжуром.

Позиция Сифорта вынудила земельщиков увести войска с улиц. Трущобники продолжали жить по-прежнему, то есть в грязи, нищете и убожестве. Сифорт именовал это «независимостью».

Но дело не в этом. Капитан был избран в Сенат от Северной Англии. Какое-то время он безнаказанно попирал неписаные законы политики, действуя с бескомпромиссной честностью и правдивостью, которая доходила до резкости. Восторженные избиратели выдвинули его в секретари ООН, и вместе с ним к власти пришла наша Супранационалистическая партия.

А вот в кабинетных делах отказ Сифорта подчиняться давлению оказался скорее помехой, чем достоинством. Снова и снова его нетерпимость разрушала сделки, подготовленные отцом.

Если бы отец со своими коллегами не так настойчиво убеждал капитана не брать на себя вину, возможно, генсек прислушался бы к их советам и ему не пришлось бы уходить в отставку.

Я вздохнул. Карьера Сифорта нас больше не касается. А вот карьера отца – дело другое.

– Я подумаю, что смогу сделать, – Адам снова уставился в пустую чашку. – Роб…

– Да,

сэр?

– Перестань, ради бога. Ты член Генеральной Ассамблеи, а не кадет. Да и я всего лишь лейтенант в отставке.

– Я обращаюсь так в знак уважения, Адам, и меня это вполне устраивает.

Жесткие черты его лица смягчила улыбка:

– Теперь ты говоришь в точности как Ф.Т.

– Буду считать это комплиментом. Он славный парнишка.

– Да.

Но лицо Адама потемнело, словно солнце закрыла туча. Помолчав, он спросил:

– Вчера вечером ты обсуждал с отцом что-нибудь важное?

Очень странный вопрос.

– Почему ты спрашиваешь?

Адам покраснел.

– Извини, это прозвучало бестактно. И не мое это дело… – Он внезапно встал. – Боже мой, не могу я спокойно сидеть и делать вид…

Он отвернулся.

Я подошел к нему.

– Сэр, что случилось?

На мгновение мне показалось, что сейчас Адам поставит меня на место, как гардемарин – надоедливого кадета, но он тут же ссутулился.

– Джаред. Ума не приложу, что с ним делать. Плохой из меня отец.

– Что он натворил?

– Я не могу тебе сказать. – Засунув руки в карманы. Адам внимательно разглядывал элегантный фасад дома Сифортов. – Короче говоря, он снова отличился. Если бы Елена была здесь!

– Сейчас у него трудный возраст.

– Больше этой отговоркой я не воспользуюсь, – с горечью проговорил он, – Я такое натворил, Роб. Мне… невыносимо стыдно.

Я опустил руку ему на плечо, постоял так, прежде чем убрать. Я стольким обязан ему за то, что он когда-то для меня сделал.

– Еще не все потеряно.

– Ему уже пятнадцать.

– Когда я поступил в Академию, то считал, что все будет легко, потому что мой отец – сенатор. С самого начала капитан держался так холодно. Это меня потрясло. Мои связи ничего для него не значили. Потом он вызвал меня в кабинет и выпорол. Я пережил жесточайший шок.

– Знаю.

Еще бы ему не знать! Адам помог мне со всем этим справиться.

– Это помогло мне повзрослеть. Встретившись со мной взглядом, он кивнул, но потом снова отвернулся.

– Не могу, Роб. Просто… не могу, – прохрипел он.

Я ощутил себя совершенно беспомощным.

– Ей-богу, я в этом деле не спец, но будь с ним построже. Даже без порки.

Мелькнула мимолетная улыбка.

– Я так и поступил прошлой ночью. По-моему, я его испугал.

– Прекрасно.

– Но сегодня я, как обычно, ничего не делал. Меняться трудно.

– У тебя получится.

Что за дурацкая фраза. Я украдкой взглянул на часы. К моей досаде, Адам это заметил и мгновенно выпрямился:

– Я провожу тебя к вертолету.

– Спасибо.