Надежда в подарок
Шрифт:
— Да! Нет! Я не знаю.
— Ты можешь, Элла.
Низкий протяжный вой словно вырвался из самых потайных закоулков ее души. Хасан сложил руки в форме колыбели, и через секунду в них оказался его ребенок.
Их ребенок.
Он увидел перед собой новую жизнь, и его сердце сжалось от чувств, которые он никогда не испытывал до сих пор. Весь огромный мир, окружавший их, перестал на мгновение существовать, замер в ожидании главного события.
Плач ребенка разорвал воцарившуюся тишину.
Хасан не мог оторвать взгляд от крошечного розового тельца нового человека,
Ее голос прозвучал словно издалека.
— Все… все в порядке?
— Она безупречна, моя дорогая. Безупречна. Как ты.
Элла дотронулась до дочки дрожащей рукой. Неужели ей не показалось… Хасан действительно плачет?
Он был рядом с ней в тот момент, когда она нуждалась в нем больше всего. Он помог их ребенку родиться. Он мог стать мужчиной, каким она хотела его видеть: эмоциональным, сильным и справедливым.
Услышав звук приближающегося вертолета, Элла глубоко вздохнула. И несмотря на радость от прибытия долгожданной помощи, она одновременно испытала разочарование. Интимность момента разрушена навсегда. Исчез их крошечный мир на троих. Элла не сомневалась — как только они окажутся за пределами шатра, ее муж наденет привычную маску и снова станет отчужденным хладнокровным мужчиной, каким был раньше.
Глава 13
Хасан захлопнул дверь мастерской и направился по широкому мраморному коридору в комнату, оборудованную под детскую. На сердце у него было тяжело, но он знал, что не может и дальше откладывать неприятный разговор. Пришло время быть честным.
Он слишком долго ждал подходящего момента. Ждал, когда Элла восстановится после родов, пока доктора тщательно следили за здоровьем матери и дочки. Еще Хасан ждал, когда угаснут угрызения совести.
Но этого не происходило. Совесть мучила его каждый миг. Глубоко в душе он знал — только одна вещь может помочь ему, но, по иронии судьбы, она же разрушит до основания всю его жизнь.
Элла стояла у окна, любуясь миниатюрным фонтаном с изящной статуэткой. Из-под длинного кремового платья беззащитно выглядывали ее обнаженные ноги, пышные волосы мягко струились по плечам. Она обернулась, услышав звук его шагов. Ее голубые глаза сияли привычным огнем, но в их глубине он заметил осознание того, что пришел момент истины.
— Твой отец звонил, — начал он.
— Правда? Что он сказал?
Хасан заметил, как нахмурились ее брови, и вдруг понял, что вся ее жизнь прошла именно так: на лезвии бритвы. Она никогда не знала, что выкинет ее отец в следующий момент. Рот Хасана напрягся. С его приходом в ее жизнь все только усложнилось. Элемент неопределенности стал для нее нормой. Теперь он не мог понять, почему не видел этого раньше.
— Он спрашивал, приедем ли мы на свадьбу Алекса и Аллегры.
Элла подняла глаза:
— А что ты сказал?
— Я сказал, мы еще не решили. Потому что это правда, ведь так, Элла? Мы много чего еще не решили, и мне кажется, свадьба твоей сестры — не главная тема для обсуждения сейчас.
Элла кивнула. Его слова заставили ее сердце бешено колотиться.
Она все еще надеялась, что они забудут прошлое и начнут новую жизнь. Жизнь, основанную на любви, которая витала в воздухе с момента рождения их дочери. С того самого мига, когда их взгляды встретились и они признали появление новой жизни, объединившей их навсегда.
Они чувствовали себя слегка потерянно, когда приземлились в знаменитом Самалтине, держа на руках новорожденную дочку. Они назвали ее Риана, потому что обоим нравилось это имя, а когда Элла узнала, что оно означает «душа от Бога», то понравилось ей еще больше. Некоторое время Элла все еще находилась под влиянием гормонов и нахлынувших эмоций, и ей легко было представить себе, что они — обычная супружеская пара, у которой только что родился ребенок.
Но постепенно воспоминания об интимности совместных родов поблекли, и осталась лишь пара, которой предстояло принять немало серьезных решений. И сейчас они стояли друг напротив друга в ожидании, что другой начнет разговор первым. Элла отдала бы все, чтобы вновь оказаться в бедуинском шатре и почувствовать близость Хасана. Но она не могла постоянно прибегать к экстренным медицинским ситуациям, чтобы встряхнуть его эмоционально.
— Ты сказала, что хочешь уехать домой, — сказал наконец Хасан, прорвавшись в ее мысли, словно судья с обвинительным приговором. — Ты все еще хочешь этого?
Элла вздохнула, вернувшись в суровую реальность. В последовавшие за рождением Рианы дни было просто забыть о своем шатком положении, но вопрос Хасана напомнил ей, что невозможно игнорировать данность и дальше. Шаткость лежала в основе их брака и всех отношений с Хасаном. Ничего не изменилось.
Превращение Эллы из новой королевы в мать младенца ничего существенно не изменило в ее жизни. «И так будет всегда, пока я с Хасаном», — поняла она вдруг. Как может что-то измениться, если он этого не хочет?
Теперь, услышав его вопрос, она осознала: все еще хуже, чем она себе представляла. Он хочет, чтобы она уехала.
— Я подумала, можно подождать…
— Подождать чего, Элла? — горько прервал ее Хасан. — Пока я еще больше привяжусь к Риане и не смогу перенести расставания с ней?
— Ты хочешь, чтобы я уехала, — произнесла она тихо.
Хасан вздрогнул, как от удара. Неужели она готова бередить рану, делая боль еще нестерпимее? И может ли он винить ее в этом, раз сам выбрал для них этот путь?
— Я не вижу альтернативы. — Его голос звучал непривычно глухо. — Конечно, ты не можешь дождаться, когда сбежишь от мужчины, который вынудил тебя приехать сюда, хотя ты хотела остаться в Лондоне. Мужчины, у которого нет ни сердца, ни сострадания. Я посмотрел на себя твоими глазами, Элла, и мне не понравилось то, что я увидел.
— О чем ты говоришь? Я не понимаю, — прошептала Элла.
— О портрете! — вскрикнул он. — Я только что заходил в мастерскую и увидел свой портрет, который ты нарисовала. Суровый мужчина…