Надежда все исправит

Пасмур Дарья

— Доброе утро! — первой в кабинет вошла Вера.

Следом за ней появились и другие девочки. Я мысленно досчитала до трех и услышала восхищенные возгласы.

— А что это такое? — рыжая Маша подскочила к парте, с любопытством осматривая новенькую швейную машинку — подарок Антона школе.

На остальных партах стояло еще четыре машинки, а в небольшом закутке кабинета были аккуратно составлены манекены, портновские колодки, ножницы, нитки и мелкая фурнитура для создания собственной линии одежды.

Девочки

заметно обрадовались обновкам, и я ощутила некоторое воодушевление от того, что смогла их удивить. Кроме того, я и сама планировала заняться коллекцией в этом кабинете в свободное от уроков время. Конкурс уже весной, а я так и не разобралась, как сделать свой бренд особенным.

«Это все?» — вот что сказала мне Крисси, когда я показала ей первые отшитые модели.

У Крис огромный опыт и тонкая чуйка, так что ее «это все?» звучало для моей коллекции как неутешительный приговор. Я соврала, ответив, что показала ей сырые черновики, которым еще только предстоит заслужить свое место в коллекции.

Но что же было не так?

Я отрисовала несколько строгих и закрытых платьев, идеально сидящих на фигуре, пару брючных костюмов с широкими жакетами на широких поясах — все в моей коллекции было лаконично и элегантно.

«И скучно» — добавила Крисси, когда знакомилась с моей работой на стадии эскизов.

С тех пор прошло четыре месяца, а я так и не поняла, как все исправить.

— Я принесла юбку Сметаниной, — Леночка достала сверток из бумажного пакета и положила его мне на стол.

— Отлично, — я довольно потерла руками, — Мария, давай свой жилет. Сейчас я буду показывать вам фокусы.

Рыженькая расстегнула пуговицы и, сняв жилет, протянула его мне. С самодовольным выражением на лице я склонилась над партой, позволив девочкам окружить меня.

— Посмотрите на этот кривой шов, — я расстелила на поверхности стола жилетку и провела рукой по неправильно сшитым деталям, — Нужно аккуратно отпороть, отрезать лишнее и заново пришить.

— Лишнее? — испуганно пробормотала Маша.

— Да, нужно сделать твой жилет более приталенным, так мы сможем подчеркнуть твои красивые изгибы, — со знанием дела произнесла я, а Маша зарделась.

— Где там изгибы-то? — встряла Лена, — Квадратная Маша.

Эта девочка абсолютно очевидно любила быть в центре внимания и добивалась своей минуты славы любыми возможными способами.

— Не то что ты, — согласилась Люба, — Бочка!

— Знаешь что?! — вспылила Лена, и я угрожающе щелкнула ножницами.

— Все разборки после урока! — пригрозила я и, когда девочки поутихли, добавила: Что за взаимная ненависть у вас?

Расфуфыренная Леночка и хмурая Люба отвернулись друг от друга, а Маша, цокнув языком, ответила:

— Вообще-то они были лучшими подругами.

— Тебя забыли спросить, —

огрызнулась Лена, — Любка кинула меня ради Андрюши.

— Ха-ха, — язвительно отчеканила Люба, — Может, это ты променяла меня на подружек из нового лицея?

За моей спиной снова разразилась перепалка обиженных подростков.

— Вы обе сделали свой выбор, — встряла я, — Прекратите дуться друг на друга и наслаждайтесь новыми друзьями.

Девочки посмотрели на меня, потом на друг на друга и снова отвернулись. Закатив глаза, я подняла вверх неправильную деталь жилета, желая этим привлечь внимание подростков к процессу преображения вещи. Достигнув желаемого, я снова положила деталь на стол и аккуратно отрезала лишнее. Затем я включила машинку и пристрочила деталь на место. Действуя быстро и, что немаловажно, молча, я повторила эти же манипуляции с деталью с другой стороны, и уже через пятнадцать минут в моих руках был готовый жилет, от одного вида которого больше не хотелось плакать.

— Оо, как у вас здорово получилось! — воскликнула Маша прямо над моим ухом.

— Отгладь и примерь, — скомандовала я, кивая на гладильную доску и утюг, ожидающие своего часа в закутке. — И давайте сюда отвратительную юбку Сметаниной!

До конца урока мы успели сделать из длинной и широкой юбки-годе стильную легкую юбочку с игривыми воланами. И, клянусь, я лично надеру Сметаниной уши, если снова увижу, как она надевает юбку на спортивные штаны!

Мы как раз закончили обсуждать, кто какое старье принесет на переделку, когда прозвенел звонок. Девочки попрощались со мной и двинулись к выходу. Я же, подхватив журнал, направилась в учительскую.

Внутри неприятно подергивало, и я связала это волнение с тем, что при последней встрече с преподавателями я танцевала медляк с Николаем и, возможно, позволила этому всему выглядеть слишком романтично. Что скажут мне коллеги? Анжела Викторовна, которая явно положила глаз на физрука, наверное, и вовсе прижмет меня к стеночке всем своим авторитетом.

А сам Николай Николаевич? Наш последний разговор был чересчур эмоциональным. Конечно, я понимала, что нравлюсь ему, но не думала, что он окажется таким настойчивым. Таким страстным в своем стремлении получить желаемое. И как же от него избавиться? Лишние эмоции мне сейчас ни к чему.

— Всем привет, — произнесла я, входя в учительскую, где, кроме меня, уже сидела Анжела и англичанка Ольга.

— Доброе утро, — отозвалась Оля.

Анжела подняла на меня хмурый взгляд и молча отвернулась. Все понятно — обиделась! И пусть. Это не мое дело. Муромцев сам ко мне лезет.

— Я так больше не могу! — с возмущением в кабинет влетела математичка Берта Андреевна — с ней я познакомилась на праздновании дня учителя.

— Девятый «бэ»? — понимающе уточнила Ольга, и уже пожилая математичка кивнула.