Надежда

Шевченко Лариса Яковлевна

— Бабуска! Челез линзу ты такая мосьная! Смотли как я ласпузатилась!

Я вырезала крупные буквы в заголовках газет и предложила Юле собрать из них слова. Она расставила буквы в слове в обратном порядке. Я говорю: «В три года я уже умела читать». Юля задумалась, потом напряглась и вдруг заплакала горько и безутешно. Я не ожидала, что случайно брошенная мной фраза может больно ударить по самолюбию такого маленького ребенка. Мне никак не удавалось успокоить малышку. Наконец, я сообразила, что надо похвалить ее. «Ой, какая ты умница! — стараясь не фальшивить, весело

сказала я. — Ты новую интересную игру придумала: ставить буквы в любом порядке, а потом угадывать слово». Юля еще некоторое время дулась на меня, а потом отвлеклась.

Ползая по полу, она обнаружила под елкой мандарины.

— Это сонушки и обака! — обрадовалась она.

Коля тоже полез под елку и вдруг закричал жалобно:

— Все сгнили, понимаете, все!

Мать растерянно перебирает мандарины. А бабушка сокрушается:

— Кто же мог знать, что за неделю пропадут? Они так красиво смотрелись под елкой на белоснежной вате!

А Юля посочувствовала:

— Бабушка, не пачь, ты пло них забыла потому, что у тебя маленький скелозик (склерозик)!

— Не переживай, на следующий Новый год еще купим, — успокаивает мать Колю.

А я вспомнила о крошечном мандарине, припрятанном мною в прошлом году ради эксперимента. Мне интересно было, сгниет он или нет, если его положить в сухое хорошо проветриваемое место. Проверила. Корка подсохла, и содержимое плода оказалось помещенным в надежный панцирь. (Этот мандарин хранится у меня до сих пор!)

У Юли мысли уже совсем о другом:

— Когда-то было — давно-давно. Там был лузный пляз. Много-много луз, много песку и очень большие пеньки!

— Ты на каждом пеньке постояла? — спросила я, пытаясь отвлечь себя от грустной истории с мандаринами.

— Ты что! — удивляется Юля. — Откуда у меня было стоко нозек? (ножек).

Потом Юля глубоко вздыхает и произносит печально и тихо:

— В тли года я плисла в садик, дого смотлела на всех детей и выблала Антосу. Я его люблю и не лазлесаю девочкам илать с ним. Когда он болеет, я ни с кем не илаю. Антосу зду.

— Когда ты замуж пойдешь за Антошу? — в шутку спрашиваю я.

— Када Антоса захочет, — очень серьезно и грустно отвечает Юля.

— Вот вырастешь, выучишься, получишь квартиру в городе в новом доме и будешь с Антошей жить-поживать и добра наживать, — продолжаю я подшучивать над малышкой.

Реакция Юлечки была неожиданно бурной:

— Не хочу я дазе смотлеть на этот новый дом! Я с мамочкой и папочкой буду зыть!

На глазах у нее навернулись слезы.

«Она не представляет себе жизни, если рядом нет родителей. Для нее разлучиться с ними — все равно что рухнуть в черную яму страха, — поняла я. — Удивительно интересно чувствует ребенок! А может, только подражает взрослым? Но я же отлично помню, как в три года по-взрослому восхищалась восходом. Меня никто этому не учил. Только словами я не могла выразить свои чувства. Я тогда вообще мало говорила. Наверное, Юлечка умнее меня, она более развитая. Это оттого, что в семье растет?» — размышляла я.

— Давай позанимаемся

арифметикой, — предлагаю я малышке. — Арифметика интересна, когда ее понимаешь.

— А мне интелесно, када не понимаю, а потом понимаю, — возражает Юля и подставляет для счета свои ладошки с растопыренными пальчиками.

— Почитать тебе «Курочку Рябу», — чуть позже спрашиваю я.

— Неть. Я не ясельная. Мне взлослые книски нлавятся. Када выласту, деские буду читать, — упрямо отвечает Юля.

У нее уже дух противоречия прорезался или это что-то другое? — удивляюсь я.

А Юля уже пристает к бабушке:

— Давай говолить гупости! Это так весело! Ха-ха!

— Я к старости стала слишком умной. У меня не получается говорить глупости, — улыбается бабушка. — Я лучше свернусь клубочком и буду спать как суслик.

— Ох, и огломный клубок получится. Целая гола! — восторженно восклицает Юля и заливисто хохочет.

С улицы заходит заснеженный дядя Петя. Увидел маленькую гостью и спрашивает:

— Егоза, как жизнь молодая?

Юля, с удовольствием уминая помидор, отвечает не задумываясь:

— Томатная!

Тут пришел старший брат Юлечки, чтобы забрать ее. Малышка прощается с нами:

— Ох! Устала я с вами ласховаливать. Дазе язык свис!

Она очень торопится домой и радостно кричит брату:

— Ой, мои нозки бултыхаются, спесат к мамотьке.

Я собираюсь на репетицию. В голове у меня занозой стоит вопрос о том, как в деревне сохранять и развивать способности детей? Сейчас Юлечка живет счастливой беззаботной жизнью, не наблюдая часов. Ничто не тормозит ее естественного развития. Это здорово. Но ничто и не подталкивает расширять кругозор. Правильно ли это? Может, пора развивать ее?

НОВЫЙ ГОД

Ослепительное утро! Солнце вырисовывает каждую веточку, каждый след на чистом снегу. Мелькают снежинки. Обычно они белые, а сегодня серебристые, как звездочки или мелко нарезанная фольга от конфет. Снежинки сверкают и исчезают, будто искры гаснут. На смену им появляются все новые и новые. Впервые вижу такое. Подошла к другому окну. Здесь нет яркого солнца и поэтому не видно искристого мерцания. Без солнца нет праздника. Наверное, именно этот снег называют серебряным дождем. Видно, еще до меня кто-то разглядел эту красоту. Может, тот человек был тогда маленьким, но на всю жизнь запомнил серебряные блестки, осколки лучей зимнего солнца.

Я не могу оторвать взгляд от завораживающего волшебного мелькания. Накинула фуфайку и вышла на крыльцо. Справа белые волны парка. На ярко-белом снегу у колодца вижу слова, старательно «написанные» валенками: «Витя + Галя = любовь». Края букв сгладил последний снег. Они стали мягче и загадочней.

«Крик души», — иронично усмехнулся отец, из-за моей спины прочитав сердечное признание. Я не обратила внимания на его реплику. Снежные блестки украшали послание, как новогоднюю открытку. Почему-то сделалось грустно. Красота и грусть. Ольга Денисовна, учительница физики, назвала бы это сочетание парадоксом.