Надежда
Шрифт:
Когда необходимое было сделано, Ромунд успел расстелить походный матрас, предварительно нагрев его, как его тело затребовало скорейшего сна. Улёгшись, юноша кинул взгляд на суетившуюся вокруг своей походной торбы Алису, и заснул.
Очнулся он среди ночи. Какая-то странная сила вырвала его из глубокого забвения, вернув к реальности. Оглядевшись вокруг, Ромунд обнаружил сидящую рядом с костром Алису, наблюдающую за игрой огня. Похоже, девушка не ложилась.
– Почему не спишь? – спросил он заспанным голосом.
– Не хочу, – бросила девушка, не отрывая взгляд от пламени.
– Странно… зачем я проснулся? – недовольно
– Спи, – посоветовала Алиса. – Завтра тяжёлый день.
– Алиса, можно вопрос? – неожиданно для себя обратился к девушке Ромунд.
– Можно. Но не обещаю, что отвечу.
– Алиса, что будет с артефактом, когда мы его достанем? Кому достанется сила, которую мы хотим отобрать у других? – чеканя каждое слово, спросил Ромунд.
Девушка медленно повернула голову.
– Мы передадим его командующим, и Командор позаботится о сохранности.
– Сила не может храниться, – перебил Ромунд, чувствуя, что не получит адекватного ответа, – никем и ничем. Она создана для того, чтобы действовать. Верить в лучшее я давно перестал. Остаётся надеяться, что наши труды не послужат злу, – произнёс юноша, и провалился в сон. Алиса осталась сидеть рядом с костром, внимательно вглядываясь в умиротворённое лицо спящего ординарца.
После взятия варварской крепости, согласно распоряжению Багратиона, бойцам выделили пару часов заслуженного отдыха. Солдаты, маги Сюреала, и выжившие чародеи Республики спустя несколько минут после боя забрели под навесы самодельных палаток и по большей части провалились в счастливые объятия сна. Лишь немногие позволили себе потратить несколько минут на латание ран и вскоре присоединились к отдыхающим товарищам.
Единственным человеком, который не мог отрешиться от недавних событий и спокойно заснуть, был Харгул. Усевшись подле спящих бойцов своего десятка, он отрешённо блуждал взглядом по земле, не смея поднять взор на руины пылающей крепости. В его ушах стоял многоголосый вопль сгорающих под горой людей.
Казалось, весь мир сошёл с ума.
Эмми проснулась за полчаса до общего подъёма. Вокруг вперемешку лежали почивающие солдаты. Стояла непробиваемая тишина, лишь изредка нарушаемая громким треском горящих останков варварской крепости.
Протерев глаза, девушка увидела сгорбленную фигуру Харгула, мерно раскачивающуюся в такт дыханию. Бледный командир перебирал в руках кусок серой ткани, проводя ею по пальцам и ладоням, словно стараясь стереть налипшую грязь.
Подойдя к десятнику, девушка присела рядом, и долгое время молчала, разглядывая напряжённое лицо Харгула. На его лбу и висках выступили вздувшиеся вены, а густые брови были сдвинуты к переносице. Эмми понимала его состояние, но старалась убедить себя, что сотворённое и её руками было необходимо во благо общему делу. Впрочем, объяснения и самовнушения были тщетны: слишком ужасным было деяние, чтобы найти для него подходящее оправдание.
– Мои руки в крови! – хриплым голосом проговорил Харгул. – Посмотри! Я не могу их очистить! – воскликнул он, протягиваю девушке раскрытые ладони: они были чище, чем у младенца.
Девушка осторожно коснулась рук Харга, прижала их к своей груди.
– Харг, пойми, – проговорила девушка. – В жизни порой приходится делать выбор. и, к сожалению, не всегда самостоятельно. Ты был лишь орудием.
– Это
Эмми с минуту молчала, затем вкрадчиво проговорила:
– Это свершилось бы, с тобой или без тебя! А твоя смерть не решила бы проблему!
Подъём сыграли сразу после её слов. Кряхтя и ругаясь, воины стали просыпаться и с неохотой собираться в путь. Только через полчаса объединённый отряд собрался и под бравую солдатскую песню покинул лагерь, направившись по заданному командирами маршруту. Десяток Харгула шёл в полном молчании: усталость и растерянность читались в глазах ребят.
К вечеру отряд встретился с другим подразделением Сюреала, ещё более многочисленным. Объединив порядки, бойцы двинулись дальше, задержавшись на краткий миг братаний и дружеских похлопываний.
Ближе к ночи в строй влилось ещё несколько отрядов Сюреала, и по джунглям зашагало не меньше тысячи вояк. На привале выяснилось: враг полностью разбит, а победоносные части союзной армии Сюреала и Республики движутся к всеобщему объединению у Зелёного мыса.
Всю ночь армия пробиралась сквозь джунгли, постоянно пополняясь новыми подразделениями. Неприятель в ужасе бежал, не в силах противостоять вездесущим войсками союзной армии: выбранная генералами тактика полностью оправдала себя: все вражеские силы были либо уничтожены, либо деморализованы и обращены в бегство. Выжившие больше не помышляли о сопротивлении вне спасительных стен Кандура. Страна диких варваров лежала у ног Сюреала и Республики. Никогда и никто не достигал такого успеха в борьбе с варварами Одера-Табу. Осталось сделать последний, решительный шаг на пути к полной победе.
Воды Серебряного озера, омывающие пологие берега Зелёного мыса, встретили армию умиротворённой гладью утренней гармонии. Ветра почти не было, и даже лёгкая рябь не смела нарушить спокойствие водной стихии: поверхность прекрасного озера слегка блестела в лучах восходящего солнца, продолжая оставаться незыблемой.
Отдельные союзные части уже стояли на берегу: их дружественные стяги развивались впереди. Пахло едой: запахи готовящейся снеди не оставили равнодушным ни одного бойца! Усталые и голодные вояки, не сговариваясь, прибавили шагу, найдя силы после долгого и утомительного ночного перехода: не терпелось присоединиться к счастью всеобщего объединения. Судя по ароматам, генералы приказали поварам потрудиться на славу.
Кто-то из солдат на радостях затянул старую похабную песню, от которой щёки Эмми налились краской. Расчувствовавшиеся ребята подхватили слова, и тысяча с лишним вояк принялась горланить всевозможные непотребства и пошлости, с удовольствием растягивая и смакуя каждое слово. Доселе молчаливые ребята из десятка Харга поначалу недоуменно и смущённо улыбались, а затем присоединились к общей радости: командиры не стали одёргивать воинов – пусть немного сбросят напряжение.
Шагавший рядом с Эмми Шип закурил трубочку, напевая слова песни с мундштуком в зубах. Девушка продолжала улыбаться, но не подпевала бойцам, которые пошли по третьему кругу.