Надежда
Шрифт:
– Он ведь нас собрал. Мы очнулись в этих ужасных… – девушку передёрнуло, – катакомбах.
– Скорее, темницах, – хмыкнул Рон. Кстати, на груди у него был номер У 22.
– Или так. Неважно. Там темно и холодно. Страшно до ужаса.
– Там-то ещё более-менее. Жутко, совсем жутко стало, когда стали выбираться. Вот тогда страхи и повалились нам на голову.
– Кто? – переспросил Ромунд.
– Страхи. Ну, чудища. – подал было голос Бил.
– Тише! – шикнула Рема, смерив суровым взором. Мощный юноша сконфузился и втянул голову в плечи.
– Ясно, – кивнул маг. – Нам со многими пришлось
– Верим. – пробормотала Дейла, потупив взор. – Нас было около пятидесяти. Вот всё, что осталось.
– Ого! И всех собрал Вильгельм?
– Ну, почти всех. Частично мы добирали по дороге. Только тех, кто очнулся. Мы видели много людей, которые лежали спящими. Вильгельм приказал их не трогать. Они живые, только погружены в глубокий сон.
– Да. а что насчёт дороги? У вас была цель?
– Конечно, дойти до поверхности и покинуть этот жуткий плен. И, кстати, мы ещё надеемся на это.
– Зря, – покачал головой Ромунд. – Там всё разрушено и в окрестностях ходят те же страхи.
– Ну, если мы сможем спастись от них здесь, то на открытом пространстве и подавно сможем удрать, – внушительно проговорил Рон.
– Боюсь, что вряд ли. Не всё так просто.
– А что же.?
– Друзья мои! – возгласил Вильгельм, появляясь из двери. – Почтим память нашего сотоварища Меверика! Храбрый боец скончался. Рема! Налей всем по кружке.
Пока Рема, достав из-под стола небольшой жестяной бидончик, разливала мутное пойло по глиняным сосудам, в залу прошла бледная усталая девушка, которая, окинув быстрым взглядом присутствующих, легла на одну из кроватей, стоящих вдоль стенки, и, отвернувшись от всех, замерла. Очкарик подошёл к ней, потрогал за плечо, что-то пробормотал, но она резким движением скинула его руку и сильнее прижалась к стене. Поймав взгляд Ромунда, Вильгельм подошёл к нему, и, слегка понизив голос, пояснил:
– Она военный санитар. Мы нашли её буквально у выхода из катакомб, спасли от инфернала. Так что с самого начала Алиска присоединилась к нашей горе-компании. И почти каждый погибший отпечатался в её памяти. За месяц это достаточно серьёзно для любого ума. К тому же, как ты знаешь, на этой части фронта давненько не было серьёзных схваток. Она успела отвыкнуть от кошмара.
– Понимаю. – пробормотал Ромунд. Он внимательно рассматривал лицо очкарика, стараясь понять: кто перед ним? Балахон такой же, как и у всех, номерной, только… Впрочем, ладно. Пока нечего толком сказать.
– За Меверика! – поднял кружку Вольфрам. – Пухом ему земля.
– За Меверика! – вторили ему.
Ромунд, недоверчиво поглядев на муть в сосуде, опрокинул сию гадость залпом, и, слегка скривившись, захотел добавки. Мерзкое на вкус питьё хорошенько прочистило мозги. Мысли активизировались, и взгляд стал намного острее и чётче. Интересно.
– Что это? – спросил Ромунд, принюхиваясь к оставшемуся запаху.
– Настойка циркулония и самальи с примесью каких-то порошков, – ответил Вильгельм. – Ты думал, мы будем горилкой баловаться? Нет, в таком положении дурманящее не к добру. Мозги должны быть постоянно в состоянии готовности.
– Наркотик, что ли? – бровь Ромунда дёрнулась.
– Ну, в общем да, – кивнул очкарик. – Им балуется молодёжь Умрада, когда впереди предстоит долгая и нескучная
Так-так, значит, про расклад светской жизни этот тип осведомлён. Ромунд прищурился. Что ещё?
– Хотя сия смесь изначально изготовлена в лабораториях Седьмого Отдела. Её дают на фронтах, когда бои длятся несколько суток без перерыва.
Вольфрам громко хмыкнул. Да уж, этому чудовищу скорбные плоды усталости вряд ли известны.
– Что. что здесь происходит? – вдруг послышался тихий сдавленный голосок Альмы.
Ромунд подскочил к ней, чтобы девушке не было страшно.
– Всё нормально, это друзья. Те, кто выжил здесь. Ты в безопасности, – затараторил он.
– Ну-ка отойди, – рявкнула оказавшаяся рядом Алиса. – У неё что-то худой вид.
Ромунд освободил место врачу. Альма и правда выглядела не совсем хорошо. Лицо её было чуть не зелёного цвета.
– Так, девочка, не дёргайся, – сказала Алиса, будучи, дай бог, на год или два старше Альмы. – Покажи глаза, язык. Так, рана где? Ага, на шее. Ясно. Прими вот это. И лежи. Особо не двигайся, волшебством тоже постарайся не баловаться. У тебя отравление. Слишком много снотворного тебе всадили.
Приняв какую-то настойку, Альма покорно легла на перину и уставилась на Ромунда.
– Всё нормально, – кивнул он ей.
– Да, всё нормально. – подтвердил очкарик. – Мы объективно здесь друзья. Обстановка, по крайней мере, вынуждает, – при этом Вильгельм внушительно поглядел на Вольфрама, сверлившего глазами затылок Ромунда. – Посему я думаю, нужно обсудить, что будем делать дальше. К тому же нашим новым друзьям есть чем поделиться. Прошу всех, кто в состоянии, занять место за столом.
Ещё разок бросив ободряющий взгляд в сторону Альмы, Ромунд вернулся на место. К тому времени Рема успела убрать со стола.
Когда люди пристроились на табуретках, молодой маг почувствовал себя весьма странно. Сначала он подумал на желудок, но после нескольких несложных проверок уразумел, что дело вовсе не в нём и даже не в его теле и сознании, а в обстановке. Сидящие вокруг люди странно понурили головы и приготовились внимать. Расположившийся во главе серой массы Вильгельм по-отечески тепло взирал на склонённые чела, внимательным и серьёзным взглядом проходя по лицам каждого. Он словно осторожно гладил их, успокаивая и приближая к себе. Все без исключения, даже брутальный Вольфрам, отчего-то сильно доверяли очкарику. Даже чересчур. Магии не чувствовалось, но насчёт ментального воздействия сомневаться не приходилось. В общем, недурно устроился этот ходячий скелет в очках. Небось, когда этих номерных тут было пару десятков, вообще себя вождём ощущал. Однако.
– Итак, друзья, давайте оценим ситуацию. – начал Вильгельм. – Наши потери за всё время спасения катастрофичны. Из пятидесяти обнаруженных, в живых осталось вот сколько, – он очертил пальцем в воздухе круг, заключив в него сидящих. – Все пути наверх обложены нечистью, да так сильно, что любой прорыв будет фатальным. Короче говоря, мы между молотом и наковальней. Выход, по сути дела, отсутствует.
– Выход есть, – возразил Ромунд, с удовольствием отметив, как расширились от удивления глаза очкарика. Остальные повернули головы к нему. – Он там, в самых глубинах, рядом с тем, что называют Энергон.