Надкушенное яблоко Гесперид

Бялко Анна

– Н-да. Действительно, очень похожи, надо же. Хотя, если приглядеться, настоящая все-таки отличима. Камни совсем иначе играют. Сколько же может стоить такая штука?

– Господи, Сань, ну какая разница! Дорого, конечно, но дело сейчас не в этом! При чем тут брошка? Ведь он убил Илью, понимаешь, получил пакет акций и присвоил компанию.

Сашка покачал головой.

– Я в этом не уверен, Ир. И даже если вдруг так, доказать ничего невозможно. Уж если он на это пошел, то там все будет чисто, будь уверена. И потом, если все это так, с чего бы он тогда стал посылать тебе эту посылку?

– Ну

как же ты не понимаешь? – Ирина прямо затряслась. – Именно то, что он послал, и говорит о его вине! Во-первых, его совесть мучила, он все-таки был с Ильей близок. А во-вторых, это такой красивый жест – дескать, вот вам ваши реликвии, последняя воля, нам чужого не надо. А на самом-то деле он гораздо больше получил, ему вся компания досталась! Ты пойми, он ведь и на самом деле думал, что мы с Ильей...

Тут она сообразила, что ляпнула лишнее, и осеклась. Но Сашка, кажется, не заметил. А может быть, подумала Ирина, рассказать ему все как есть? Про посольство, и про то, как Илья хотел обмануть Перена, показав ему меня, и... Хотя нет. Начнешь эдак откровенничать, увлечешься, да и ляпнешь еще чего лишнего. Правду, конечно, говорить легко и приятно, это все знают, а с другой стороны... «Не попадайся в час облавы, и не печатай дневников». Береженого Бог бережет. Она знает, что Аленка сашкина дочь, и помнит, что Илья для нее сделал, и этого хватит. Совершенно незачем отравлять сашкину душу ненужными сомненьями в попытках облегчить собственную совесть. Близких людей надо беречь, других не будет.

– Мне просто безумно жалко Илью, и обидно, что этот мерзавец так и останется... – несколько неуклюже повернула она разговор. – Сань, ну неужели мы совсем ничего не можем сделать? Может быть, если я все расскажу...

Сашка обнял жену за плечи, прижал к себе.

– Ириш. Я понимаю, что ты переживаешь, но ты сама подумай – кому ты расскажешь? И кто сможет принять тебя всерьез в такой ситуации? В лучшем случае решат, что ты охотишься за наследством. Кроме всего прочего, это может быть и небезопасно, а мне бы не хотелось, чтобы ты впуталась еще в какую-нибудь историю. Ведь если Илью на самом деле убрали, то там все очень серьезно, понимаешь? Так что оставь все, как есть. Нет, ну мы, конечно, будем его помнить, князя Илью. А потом Аленка вырастет, ты отдашь ей брошку и расскажешь всю историю. Может быть, даже напишешь наконец книжку. Про князя, про его замечательную бабку... Чтобы хоть что-то осталось.

– Осталось. Очень даже много осталось. Я никогда Илью не забуду...

– Конечно. Я понимаю, это все тяжело, вы с Ильей много общались, особенно под конец... Но ведь, строго-то говоря, мы с ним сколько были знакомы? Год? Чуть больше? Он, конечно, был очень интересный, неординарный человек, но, повторяю, мне бы страшно не хотелось, чтобы с тобой из-за этого случилась хоть какая-то неприятность. Ты мне обещаешь, что не будешь никуда лезть? Ирка? Ведь знаешь же – в первую очередь ты очень нужна нам. Нам всем – и мне, и детям.

Словно бы в подтверждение последних сашкиных слов в комнате проснулась и захныкала Аленка. Ирина подняла голову, улыбнулась мужу сквозь заплаканные глаза и побежала к ребенку.

В середине июня Виктор сказал себе – пора. Пора позвонить Ирине и узнать. Что, собственно,

он хочет узнать, он не проговаривал до конца даже сам с собой, он вообще не очень глубоко вдавался во все эти рассусоливания. Он просто знал, что время пришло, его ребенок должен был родиться на свет и он, Виктор, должен его увидеть. А уж когда увидит, тогда и будет думать, что – потом.

Телефон Ирины у него был давно, еще с зимы. И не мобильник, который может меняться хоть раз в неделю, а надежный, домашний номер. Найти его оказалось совсем несложно. Он посмотрел у Нельки телефон этой Алины Владимировны, на даче которой познакомился тогда с Ириной, позвонил ей, представился, все чин-чином, да и сказал, что вот, ее подруга Ирина сдала им машину в сервис, оставила телефон, по ходу дела возникли вопросы о запчастях, а дозвониться он и не может. Так не подскажет ли она какой-нибудь другой телефончик, а то прямо непонятно, что делать. Альбина, конечно, помялась-помялась, но все-таки дала ему домашний телефон. Он еще тогда же позвонил, проверил, кто подойдет – и действительно, это была иринина квартира, полный порядок.

Виктор не стал тогда же с ней разговаривать, чтобы не волновать. Беременная, ей вредно нервничать, кто ее знает, будет еще с ребенком чего не то. Пусть вот родится, тогда и поговорим.

И вот время пришло. Виктор выбрал, когда на работе будет день посовбодней, на всякий случай, может, надо будет сразу подъехать, и позвонил. С утра позвонил, часов в одиннадцать. Специально рассчитал время – не рано, чтобы не разбудить, но и не так, чтобы поздно. Расчет оказался правильным – на третьем гудке в трубке раздался знакомый иринин голос.

– Да?

– Здравствуй, – сказал он вежливо. – Тебя уже можно поздравить?

Она моментально напряглась.

– Откуда у тебя вообще мой телефон? И с чем конкретно ты хочешь меня поздравить?

– Ну, телефон в наше время найти – невелика штука, – фыркнул Виктор. – А с чем поздравить, ты, небось, и сама понимаешь. Я хочу видеть своего ребенка.

Так и сказал, прямо и без фокусов. Я хочу видеть своего ребенка.

Ирина в трубке молчала. Долго молчала, думала, наверное, как отвертеться. А потом сказала:

– Хорошо. Имеешь право. Ты знаешь, где я живу?

Он не то, чтобы знал, но район, конечно, по номеру телефона примерно вычислил. Точный адрес пока не искал, но это было плевое дело. Так он ей и сказал.

– Примерно знаю, а что?

Вместо ответа она назвала ему улицу и номер дома. Объяснила еще, как лучше проехать, как будто он совсем чайник.

– Там, немного не доезжая, с полквартала примерно, есть сквер. Через час я туда выйду гулятьс коляской. Приезжай, побеседуем.

И повесила трубку.

Через час Виктор, как штык, приехал к нужному месту. Запарковал машину, зашел в этот самый сквер, стал закуривать. Сигарета чего-то никак не зажигалась, и он вдруг понял, что у него трясутся руки. Он выбросил сигарету и засунул руки в карманы джинсовой куртки, сжав их внутри в кулаки. И тут же увидел Ирину – она сидела на лавочке в углу сквера. Рядом стояла зеленая большая коляска.

Он подошел, присел рядом. Она подняла на него спокойные глаза.

– Ну, здравствуй.

– Здравствуй, – хрипло ответил он.