Надлом
Шрифт:
Они шутят, что ли?
Я так пристально разглядываю эту уродливую школу, что не замечаю под ногами железную
цепь, пока не спотыкаюсь об неё. Она гремит и бряцает, пробуждая спящего монстра — тощего
маленького любителя вцепиться в щиколотки с короткой, но объёмной седой и кудрявой шерстью.
Он разражается безумным лаем и дергается на цепи так, словно хочет разорвать меня в клочья. Это
чувство взаимно, но сейчас не время для этого.
Я смотрю на Хая и Ури, стоящих в двадцати
желая бежать без меня. Входная дверь трейлера распахивается от удара. Я всё ещё нахожусь позади
трейлера вместе с сумасшедшим зверем, а вот Ури и Хай стоят прямо напротив входа. Они
собираются бежать, но уже слишком поздно.
— Не двигаться, я вооружён, — произносит голос из трейлера.
Вот дерьмо, нас поймали.
29
Глава 6
Гав, гав, гав, гав, гав.
— Малахай? Уриэль? Это вы? — По крайней мере, кажется, именно это сказал тот человек.
Мне едва удаётся услышать что-либо за лаем собаки, похожей на мокрую крысу.
С того места, где я нахожусь, прямо за трейлером, мне видно Хая и Ури, но не стоящего в
дверях владельца трейлера. Поза Хая сменяется с изогнуто-вороватой на ручки-за-спиной
ангельскую. По его лицу расплывается милая улыбка, и Ури пытается скопировать её, но уже с
меньшим успехом. То немногое, что я смогла услышать, было произнесено старым голосом, так что,
возможно, у его обладателя достаточно плохое зрение, чтобы Ури показался ему убедительным.
Кажется, они обмениваются любезностями, но даже мой суперслух не может ничего разобрать из-за
этой чёртовой собаки.
Быстро взглянув на Хая и Ури и убедившись, что их внимание сосредоточено не на мне, я
протягиваю руку и хватаю маленькую собачонку. Прежде чем я успеваю сделать что-то ещё, Хай
стреляет в мою сторону взглядом, и мне приходится невинно улыбнуться и потрепать противное
животное по голове. Зверь отвечает на мою доброту брыканием и рычанием, пытаясь цапнуть меня
за запястье. Как только внимание Хая возвращается к мужчине, я вздёргиваю животное за загривок и
поднимаю до той поры, пока его мокрый чёрный нос не оказывается в нескольких сантиметрах от
моего. Мы пристально смотрим друг другу в глаза, и я вижу, как они у него расширяются, когда я
рычу ему в лицо. Собака мочится, но ведёт себя неимоверно тихо. Я швыряю его обратно в будку.
Иногда плохишам надо напоминать, что они не единственные, кто может укусить. Хай
разворачивается ко
Чтобы положить конец некоторым спорам, могу сказать точно, что у собак действительно есть
души. Правда, не такие аппетитные и сытные, как у людей. С питательной точки зрения, я бы
сказала, что на дюжину собачьих душ приходится одна человеческая. Полагаю, я могла бы
совершить такой обмен и даже выжить, но я этого делать не буду. Хорошая собака всегда ценнее
плохого человека. Я могу положить конец ещё одному спору: не все собаки отправляются в Рай,
большинство из них такие же ужасные, какими и кажутся.
Позади доносятся неровные шаги, и, развернувшись, я вижу догоняющую нас Джо.
— Их застукали? — шепчет она. Я киваю. — Что ж, по крайней мере, это всего лишь
Фредерик. Он уже через пять минут забудет о том, что видел. Будем надеяться, что их больше никто
не заметит. — Она опускает взгляд на собаку, которая скулит и копошится в грязи, и поспешно
делает пару шагов в сторону от неё.
— Тьфу, ненавижу домашних животных, — бормочет она.
Интересно. Большинство девчонок любит животных. А домашних — особенно. Я смотрю на
неё с любопытством.
— Почему люди платят столько денег за эту обузу, — шепчет она. Вау, да в ней меньше
человеческого, чем во мне. Я, по крайней мере, ценю хороших собак. Хотя и от плохих получаю
удовольствие, только другим способом.
Мы ждём, пока Хай и Ури закончат врать Фредерику и весело помашут ему на прощание. Мы
слышим, как закрывается дверь, и парни манят нас за собой. Больше нежеланных встреч на пути к
самому ветхому крылу школы не возникает. Мы огибаем его, заходя со двора, и останавливаемся у
сильно поржавевшей двери. Кто-то просунул кусок картона в дверной косяк, чтобы держать дверь
закрытой, но она легко открывается, когда Хай дергает её на себя. Он заглядывает внутрь, затем
проскальзывает в отверстие, показывая нам жестом следовать за ним.
Я делаю глубокий вдох и захожу в учреждение, обучающее убивать Меду.
Интерьер полностью противоположен потрескавшемуся и ветхому экстерьеру. Нижние окна
заколочены, потому что те, кто это сделал, не хотели, чтобы кто-нибудь увидел, что находится
внутри. Ведь большинство старших школ не включает в себя тренировочный центр, хотя иногда с
этой целью используются детские спортивные площадки. Двухэтажный спортзал типичен для
школы: блестящий, но поцарапанный пол, белые блочные стены и складные трибуны, вот только
30