Надменный герцог

Рэндалл Рона

Первой моей мыслью было: как же он любил ее! Вещи принадлежали женщине, которую герцог любил больше всех других. Я поспешно захлопнула дверцу шкафа. Мне не хотелось ни притрагиваться к ее вещам, ни даже смотреть на них. Такой всплеск чувств удивил и испугал меня. Кем бы она ни была, она более не присутствует в его жизни, и не мне размышлять над тем, кто она такая. Но почему я ревную?

Я подошла к окну и стала смотреть вниз, на двор. В гостевом крыле горел свет; за задернутыми занавесками наряжались, прихорашивались, сплетничали и… занимались любовью. Интересно, занимался ли

герцог любовью с леди Хит сегодня ночью, пока ее муж спал? И если да, то какие чувства он к ней испытывает? Кто для него леди Хит? Что-то подсказывало мне: леди Хит с ее вызывающе яркой красотой для него не более чем забава. Возможно, он просто жалеет молодую женщину, доставшуюся старику, которая дарит ему свою страсть. Двор погрузился во тьму, когда я отвернулась от окна и снова отперла шкафы. Герцог пожелал, чтобы я каталась верхом вместе с Пенелопой. Поэтому мне следует отбросить гордость, ревность и вообще все чувства.

Я насчитала не меньше четырех костюмов для верховой езды со всеми полагающимися аксессуарами и выбрала черную амазонку классического покроя. Она вполне подходила мне по размеру, однако я была чуть выше ростом, чем ее прежняя обладательница. Впрочем, разглядывая себя в большом зеркале, я невольно испытала удовольствие.

На мне был самый красивый костюм для верховой езды, который я когда-либо примеряла. Вдруг я услышала, как дверь в мои апартаменты отворяется. Значит, Алиса принесла мне обед. Я поспешно захлопнула дверцу шкафа.

Однако в дверях стояла не Алиса, а миссис Гарни.

– Сегодня у Алисы выходной… – начала она и осеклась.

Я спокойно пояснила:

– Мне велено по утрам кататься верхом с мисс Пенелопой, его светлость приказал мне выбрать себе амазонку. Он сам дал мне ключ от этих шкафов. Как по-вашему, миссис Гарни, нельзя ли удлинить рукава и подол?

Экономка раскрыла рот, но не смогла ничего произнести. Я улыбнулась и дружелюбно продолжала:

– Буду очень вам признательна, если вы перешьете костюм. Герцог обещал переговорить с вами об этом.

– Его светлость ничего мне не говорил, – произнесла наконец миссис Гарни. В голосе ее слышалось удивление, но не враждебность. – Не скрою, мисс Пенроуз, я удивлена. Гардероб долгое время не открывали.

– И тем не менее видно, что вещи отлично сохранились.

– Я заботилась о них, – призналась экономка.

Я хотела спросить, почему она так поступала, однако вместо того сняла костюм, повесила его на плечики и сказала:

– Завтра я могу надеть амазонку и так, но, если бы вы сумели перешить ее в свободное время, я была бы очень вам благодарна.

Она кивнула, хотя на лице у нее по-прежнему было смущенное выражение.

Чудесно было снова оказаться в седле. Мы втроем – Саймон, Пенелопа и я – галопом скакали по парку, наслаждаясь каждой минутой. Солнце ярко сияло, в воздухе веяло весной; впервые с тех пор, как я очутилась в Фэрмайле, мне было так хорошо. Во многом это была заслуга Саймона. Любуясь его красивым лицом, я невольно сравнивала его с герцогом. В Саймоне Дювале не было и следа жесткости, он совсем не был похож на темнобрового и некрасивого герцога, но не было в нем его силы и властности. Саймон мне нравился,

с ним мне было легко, я была благодарна ему за проявленное дружелюбие, но задело бы меня, узнай я, что леди Хит или другая женщина его любовница? Нет!

Осознав всю важность того, что я только что поняла, я вздрогнула. Мне было бы все равно, потому что я не люблю его. А это значит, что… Я испытала такое потрясение, что невольно дернула поводья, и мой конь споткнулся.

Саймон подхватил моего коня под уздцы и остановил его.

– Как вы? – с тревогой в голосе спросил он.

– Отлично! – заверила его я, однако понимала, что голос у меня дрожит.

– Что случилось?

– Руфус споткнулся… наверное, о камешек.

Он оглянулся, однако на тропинке не было ничего, способного создать препятствие для сильной лошади. Только Пенелопа трусила вдали.

– Подождите, подождите меня! – крикнула она.

– Конечно, подождем, Пенелопа! Не спеши! – успокоила я ее.

За время передышки я сумела взять себя в руки. Однако я заметила, что Саймон пристально смотрит на меня.

– С вами правда все в порядке? – спросил он, и я, заставив себя засмеяться, ответила:

– Конечно! Я давно не сидела в седле, вот и все.

И все же он мне не поверил.

– Что-то напугало вас. Я видел, как дрогнули ваши руки!

– Меня испугал олень.

Он промолчал. Тут нас догнала Пенелопа и произнесла с укором:

– Вы скачете слишком быстро для меня!

– Это хорошая практика для тебя, – сказал Саймон.

Но Пенелопа все равно насупилась и дулась всю обратную дорогу.

Мне же не терпелось поскорее вернуться к себе и разобраться со своим глупым сердцем и со своими неуместными чувствами. Неужели я влюбилась в герцога Квинсфорда?! Он обладает всеми качествами, которые должны вызывать у меня лишь сожаление. Саймон Дюваль кажется куда более достойным человеком. В его пользу говорят и его внешность, и обаяние, и хорошие манеры. В нем нет ни сокрушающей прямоты герцога, ни его насмешливости, ни достойной сожаления безнравственности.

И потом, неужели я способна полюбить так скоро? Я не верила в любовь с первого взгляда, но невольно вспомнила, как растерялась при первой встрече с ним в библиотеке. И почему я так расстроилась, отперев шкаф у себя в спальне? Его любовь к памяти той женщины терзала мое сердце. К ней я не испытывала жалости – только ревность. Черную, мучительную ревность.

Мне стало страшно. Если девушка в моем положении влюбляется в такого человека, как герцог, ничем хорошим такая любовь кончиться не может. У меня только один выход. Нужно как можно скорее покинуть замок.

Значит, бегство? А может, лучше взять себя в руки и преодолеть собственную глупость? А еще надо как можно реже попадаться ему на глаза. Время на моей стороне: скоро он уедет вместе со своими гостями, и я останусь одна. Одна в комнатах, которые будут постоянно напоминать мне об их прежней владелице; одна в постели, где я буду ворочаться без сна и думать, что здесь он занимался с ней любовью!

И буду от всей души жалеть, что не я была на ее месте.

Глава 11