Надоело брить ноги

Бэлла Слесарченко

empty-line/>

Я плакать вслух не перестану –

Ну не могу читать без слез,

Как пополам разрезал Анну

Неумолимый паровоз.

Каренин клёвый был мужчина,

Но только, сука, злой, как зверь!

Его вторая половина

Располовинина

теперь.

Толстой просёк все очень тонко

И расписал всё по уму.

Вот только эта расчленёнка

Ну совершенно ни к чему.

Здесь очень много тёмных пятен.

Что – паровоз исчадье зла?

Не всем намек такой понятен,

Но я Толстого поняла.

Ведь эта Анна разрывалась

Промеж двумя. А это грех!

И паровоз помог ей малость

И разделил её на всех.

Она б могла родить им дочку,

От Лёши Вронского. Вполне.

Но машинист поставил точку.

И ведь не по своей вине!

Такой по замыслу Толстого

Был символический финал.

И паровоз, фырча сурово,

Блудницу в клочья разорвал.

Нечеловеческая сила,

В одной давильне всех давя,

Её как муху раздавила,

Так, что аж брызнула кровя.

Никто не смог спасти беднягу –

Ни муж, ни Вронский, ни Толстой.

А если я на рельсы лягу,

Ты тоже скажешь: «Хрен с тобой…»?

Короче, мужики – уроды!

Но я запомню навсегда,

Что провожают

пароходы

Совсем не так, как поезда.

Филармонический коньяк

Грустное стихотворение о пропащей жизни.

Пойду-ка я куда-нибудь схожу.

А фигли не сходить на самом деле?

Муж с другом чинит мазду в гаражу

Уже почти что полторы недели.

Свекровь который день мадеру пьёт.

Причём одна, меня не приглашая.

А деверь тот и вовсе идиот.

И на хрена мне в целом жизнь такая?

Схожу-ка я, пожалуй, на балет.

И посмотрю, допустим, «Риголетту».

А в перерыве я зайду в буфет,

Возьму бутылку Хеннесси, конфету.

Всё это молча и печально съем

И загрущу под музыку Россини.

Ну вот зачем всё это мне, зачем?!

Как оказалась я в такой трясине?

Ведь я могла бы космонавтом стать

И улететь в космические дали.

Но вместо этого я лишь жена и мать.

За что вы, суки, жизнь мою сломали?!

За что вы загубили на корню

Мою судьбу, измученную бытом?

И превратили в полную херню

Мечту души существованьем сытым?

И я сижу вот тут и пью коньяк

Под музыку покойного Россини.

Конец ознакомительного фрагмента.