Надоевшая
Шрифт:
Я одевалась. Рассудок сосредоточенно взвешивал все «за» и «против». Выбирая из двух вариантов: «пойти» и «не пойти», я в итоге склонилась к первому. Не потому, что Белоусов мог еще что-то мне сделать. Не мог. Убить, если только, но на это он не пойдет, да и меня это ничуть не пугало. Я решила встретиться с ним, потому что мне стало банально интересно, что ему от меня нужно так скоро, когда еще даже нанесенные им душевные раны не успели зарубцеваться. Чтобы я продолжала делать за него домашку? Самоубилась? Родила кому-нибудь троих детей? Варианты в голове были только самые абсурдные. Следовательно, придется прийти на встречу, и после нее закономерно превратиться в ноющий кисель, коим я была сегодня
Так, ладно. Соберись, тряпка! Да, после того, как вы поговорите, тебе снова будет очень плохо, а самоубийство покажется хорошим выходом из сложившейся ситуации. Но при нем-то ты можешь «держать лицо»? Можешь. Вот и держи. Великая вещь — самовнушение, потому что под такие мысли я сумела дойти до площадки. Не замечая ничего вокруг, правда, но если бы не небольшой аутотренинг, я бы, скорее всего, вообще позорно сбежала домой. Только бы его не видеть.
Максим ждал меня, небрежно привалившись к проржавевшей насквозь детской горке. Видимо, ему эта поза казалась выгодной, иначе я не могу объяснить, к чему портить свои вещи ржавчиной, что непременно на них просыплется. Я старалась идти как можно тише, так что до того, как он обратил внимание на мое появление, успела его рассмотреть. Как и раньше, на наглой физиономии не было и следа раскаяния. Да и одет он был примерно так же, как и всегда. Наглухо застегнутая черная кожаная куртка, модные зауженные джинсы, и явно дорогие спортивные кроссовки, тоже черные. Держу пари, если бы на дворе не было полумрака, обеспеченного заходящим солнцем, он бы еще и солнечные очки надел. Сразу видно: в жизни этого человека ничего не изменилось. Почему, черт возьми, от этого более чем очевидного факта мне снова пришлось сдерживать подступающие слезы?..
Я хотела собраться с духом, прежде чем заявить о своем присутствии, но он, словно почувствовав мое состояние, заметил меня сам:
— Ты думаешь, у меня дел больше нет, кроме как ждать тебя на улице в течение сорока минут? — язвительно проговорил парень, подходя ближе ко мне. С большим трудом, но я заставила себя стоять на месте.
— Почему сорока? — я попыталась заговорить ему зубы. Не знаю даже, зачем. Видимо, чувствовала, что мне не понравится то, что он хочет мне сказать.
Он закатил глаза, а яда в голосе стало еще больше, чем до того. Если такое вообще возможно, конечно.
— Потому что ты заканчиваешь работу ровно в десять вечера, а сейчас двадцать два сорок, очевидно. Не надо пытаться заговорить мне зубы, будь добра. Лучше объясни-ка, какого хуя я последнее время все чаще вижу рядом с тобой Агатова? Что у вас с ним, неземная любовь?
Почему Денис крутится около меня — я и сама не знала, но наглость этого человека, которому я когда-то доверяла, просто поразила меня. С чего вдруг я должна перед ним отчитываться, с кем я общаюсь и почему?!
— По-моему, это тебя больше не касается, — мрачно процедила я. — Я имею полное право общаться с теми, с кем сочту нужным, и совершенно не обязана тебе докладывать, почему я это делаю.
Теперь Белоусов выглядел крайне раздраженным. Словно он так и думал, что из меня придется вытягивать информацию клещами. Придется. Как же иначе-то? Видимо, он тоже понимал, что иначе не получится, потому что после того, как он махнул рукой, я почувствовала железную хватку его обожаемого дружка. Мезенцев заломил мне руки за спиной и шепнул на ухо:
— Вот никогда ты не хочешь по-хорошему. Это что, врожденная склонность к мазохизму?
Отвечать ему я не стала, и теперь намеренно смотрела мимо Спайка (в конце концов, если уж он сам себя так называет, то и я могу). На небо,
Максиму быстро надоело стоять напротив меня, и ждать, пока я что-нибудь ему скажу, так что он подошел к нам. Что было у него на уме — я понятия не имела, и от того было страшно. Странно только, что вместо боли и тоски я ощущала какое-то онемение. Словно я уже не воспринимала этого человека как того же парня, с которым лишилась девственности. Защитная реакция психики, что ли?
Наконец, Белоусов снова заговорил:
— Смотри, у меня в руках — зажигалка. Мне несколько надоело с тобой церемониться, так что либо ты сейчас просто отвечаешь мои вопросы, либо… Стас тебя подержит, а я выжгу какой-нибудь симпатичный узор у тебя, скажем, на плече, — в подтверждение своих слов он начал снимать с меня джинсовую куртку. Меня разобрал истерический смех.
— Ты блефуешь. На мои крики сбежится вся администрация «Ландыша», у них смена до двух часов ночи. К тому же я не обладаю никакой сверхсекретной информацией, чтобы из-за нее меня пытать. Я просто пытаюсь понять, какое тебе дело вообще до того, с кем я общаюсь.
— Может, мне просто нравится, когда ты рыдаешь от боли? — холодно полюбопытствовал парень. — Но ты права, если бы я и в самом деле решил тебя поджечь, то это произошло бы не здесь. Но у меня есть в запасе методы, которые тебе не понравятся. И при этом кричать ты просто не сможешь. К тому же, мы можем просто увезти тебя ко мне, и об этом даже никто не узнает.
— Не проще просто сказать, зачем тебе это знать? Услышать ответ, оставить меня в покое. Ты и так забрал у меня все, что мог.
Может, мне показалось, но теперь Максим смотрел на меня с уважением. На губах его появилась ехидная усмешка, так нравившаяся мне когда-то, и он отступил от меня на пару шагов. Затем кивнул своему мордовороту, чтоб тот перестал меня держать. Запястья ныли от стальной хватки Стаса, так что я сосредоточенно растирала руки. Спайк тем временем толкал речь на тему: «почему меня так интересует, что рядом с тобой делает этот мудак».
Оказалось, что у Белоусовых и Агатовых что-то вроде семейной вражды. Отец Спайка подставил отца Дениса, и тот умер в тюрьме, и именно поэтому этот выглядящий таким добродушным парень воспитывался матерью-одиночкой, да к тому же был не очень любим учителями. И именно поэтому Денис на дух не переносил Спайка, да и Мезенцева заодно. Спайк был уверен, что «Дэнчик» (так он его называл, пока рассказывал) «подкатывает ко мне» именно ради того, чтобы как-то добраться до него. И ему это не нравилось. Поэтому он и хотел знать, о чем мы разговаривали, и с чего вообще началось наше общение.
Я была удивлена. Я была крайне удивлена тем, что он просто взял — и ответил. Видимо, действительно решил, что так проще? Черт его знает. Пришлось рассказать, что Денис просто нашел меня тогда, когда они со Стасом меня избили и теперь изо всех сил старается показать мне, что ему не все равно, что со мной происходит. При этом я каким-то образом даже умудрилась не разрыдаться, и не сказать, что он — долбанный ублюдок, а просто констатировать факт. Так, словно это вообще меня не касалось. Максим, казалось, был вполне удовлетворен моим рассказом, и отдельно порадовался тому, что я Денису «доверяю примерно в той же степени, что и Мезенцеву и ему самому». После этого они оставили меня в покое. Естественно, потребовав чтобы я не общалась с Агатовым. Мне хватило мозгов послать Спайка на хуй мысленно, а не вслух, но и только.